Ну, ладно далёкая классика. Но вот Илья Эренбург, старший современник. Однажды в конце войны, пишет Ерофеев, писатель побывал в Кенигсберге, поговорил там с пленными немцами и сочинил статейку, которую отнёс в журнал "Вопросы международного рабочего движения". Там "он требовал глобальной мести, подчиняя советский стиль статьи оскорбленному национальному чувству (как это? — В.Б. )... Надо уничтожить немцев, которые сжигали евреев в газовых камерах..." и т.д. А журнальчик сей курировал-де премьер-министр Молотов. Ему статья не понравилась, он потребовал её переделать. Писатель воспротивился: "Я требую мести! Око за око". Приводится их "диспут", в котором они матерят друг друга, а Эренбург говорит языком то Путина ("давайте мочить всех"), то Ерофеева ("фашисты вые.... всех наших женщин"). Словом, балаган первого разряда. Кончается дело тем, что Молотов даёт задание писателю переименовать Кенигсберг и далее опять следует совершенно несуразная фраза: "Смелость Эренбурга, желавшего мести, была оправдана заходом с любимой властью позиции ненависти", — что это такое?
Так вот, во-первых, Эренбург в Кенигсберге не бывал. Во-вторых, Молотов тогда был наркомом иностранных дел, а не "премьер-министром", коих в советское время вообще не водилось. В-третьих, журнала "Вопросы международного рабочего движения" никто не видел и во сне. Должно быть, спутал с "Вопросами литературы", где были напечатаны его изыскания о садизме. В-четвертых, во время войны статьи Эренбурга чуть не каждый день печатались в "Красной звезде" и "Правде", и никакого еврейского мотива в них не было. Представить его сотрудником несуществующих "Вопросов" может только человек, не имеющий никакого представления о том, что такое Эренбург, какова была его работа в годы войны, и что такое сама война. Наконец, как всегда, Ерофеев лишь повторяет чужой вздор, в данном случае — изгнанного коллективом "Литгазеты" и забытого ныне Фёдора Бурлацкого, тоже "человека европейской культуры", тогда — главного редактора этой газеты, где, кстати сказать, он напечатал малограмотно подлую статью Ерофеева "Поминки по советской литературе".
А на самом деле, о чём оба европейца ведать не ведают, 14 апреля 1945 года в "Красной звезде" была напечатана статья Эренбурга "Хватит!" В ней действительно были неприемлемые утверждения о Германии тех дней: "Все бегут, все мечутся, все топчут друг друга, некому капитулировать. Германии нет: есть колоссальная шайка" и т.п. Ближайшее время показало, что, по крайней мере, нашлось, кому капитулировать. Позицию в этом вопросе ещё 23 февраля 1942 года, а не после войны, как уверял Федя-писатель, выразил Сталин, человек русской культуры: "Было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством. Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остаются". Принимая во внимание большую популярность писателя, обретенную во время войны, "Правда" 14 апреля выступила со статьёй "Товарищ Эренбург упрощает". В своих воспоминаниях писатель попытался отвергнуть критику.
Но Ерофеев уверяет, что всю эту чушь он взял не у Бурлацкого, что это ему рассказал родной папочка, что именно он бегал от премьера Молотова к Эренбургу и обратно. Ну, пожалел бы отца, не втягивал бы его в свои вонючие проделки...
ЕСЛИ ПАРЕНЬ так дремуч в делах литературных, писательских, то что уж говорить о его познаниях в событиях хотя бы военных. Полюбуйтесь: "В ресторане "Арагви" в кризисные дни 1941 года шли переговоры между представлениями(?) Советского правительства и болгарским посольством. Готовился второй Брестский мир. Мы готовы были отдать немцам Белоруссию и Украину. Но Гитлер хотел большего — Россию по Волгу, включая Москву" и т.д. Это что такое? Опять, говорит, так мне папулечка рассказывал. Вранье! Об этом "втором Брестском мире" кто только ни писал, начиная с Э.Радзинского ("Сталин", 1997, с.507) и кончая В.Карповым ("Генералиссимус", 2002, с.11-14), только в последнем случае хлопоты о "Бресте" происходят не в октябре 41-го и не в "Арагви", а в феврале 42-го в Мценске. Карпов даже приводит документы, которые спокойные люди называют филькиной грамотой. А ведь ещё до всех этих писаний в 1996 году были напечатаны воспоминания генерала П.Судоплатова, который и встречался в "Арагви" с болгарским послом, нашим агентом, "с целью забросить дезинформацию противнику и выиграть время для концентрации сил и мобилизации резервов". А сотрудник немецкого МИДа Ботман вел подобные беседы с Бережковым, первым секретарём нашего посольства в Берлине. На самом же деле никто не собирался отдавать немцам Белоруссию и Украину. Для Сталина и всех советских руководителей, писал Судоплатов, "любая форма мирного соглашения с немцами была неприемлема. Как опытные политики и руководители великой державы, они нередко использовали в своих целях поступавшие к ним разведанные для зондажных акций, а также для шантажа конкурентов и даже союзников" ("Разведка и Кремль", с.174). Это естественно, так поступают во всем мире, кроме нынешней России, где знают только один род политики — лакейство.