А это подразумевает уже совсем другой подход и совсем другие ставки.
Отрезанный от военной среды, вычеркнутый из процессов происходящих в Вооружённых Силах, за недолгое время пребывания на воле Квачков подтверждает свой профессионализм, приготовив ещё один подарок грядущим требователям "кемской волости" — общественное движение "Народное ополчение имени Минина и Пожарского".
Нет никакого сомнения в том, что подобные децентрализованные, сетевые структуры сыграют в не таком уж и далёком грозовом будущем значительную роль в создании дееспособного русского Сопротивления в местностях оккуппированных интервентами, — чья национальная и блоковая принадлежность не так уж и важна. Не всё равно ли, кто пытается судить?
Судят Квачкова — судят Россию.
19 марта 17.00
Союз Писателей России
Народное ополчение имени Минина и Пожарского (НОМП), а также Русский правозащитный комитет приглашают на благотворительный музыкально-поэтический вечер в помощь полковнику Квачкову и другим русским политзаключенным.
Участвуют Юрий Екишев, Надежда Квачкова, Всеволод Емелин, Леонид Корнилов, Светлана Аввакумова, группа "Иван Царевич" (в акустике)
Ведущая вечера — жена политзаключенного Ольга КАСЬЯНЕНКО (matilda_don)
Вход свободный.
Проезд: м."Парк Культуры", Комсомольский проспект, 13
Инга Цвентух -- Сергей Климук: «Пожизненно честен»
В. АЛЕКСАНДРОВ
Недавно Россию посетила Верховный комиссар ООН по правам человека Наванетхем Пиллэй. Как объяснила сама чиновница, желание посетить Россию у неё возникло после того, как она ознакомилась со статистикой обращений в Европейский Суд по Правам Человека. Треть(!) всех заявлений, поступающих в Страсбург, приходят из России. И действительно судебная статистика неумолима — количество оправдательных вердиктов в российском правосудии колеблется от 0,2% до 1%. Так что удивляться тому, что расхожей стала поговорка "Справедливый российский суд – это Страсбургский суд" уже давно не приходится.
15 мая 2008 года Московский городской суд вынес обвинительный приговор в отношении Климука Сергея Александровича, 1970 года рождения. Прапорщик ФСБ был назначен ответственным за жертвы взрыва на Черкизовском рынке. Следствие полтора года пыталось добиться от Климука признательных показаний, но всё тщетно. Он выстоял, но это стоило ему здоровья. Были попытки суицида, а потом и инсульт с парализацией правой стороны тела. Так на московских централах военнослужащий стал инвалидом. Сергей приобрел статус "осужденного к ПЛС" (пожизненному лишению свободы) за совершение преступного деяния в "неустановленное время, в неустановленном месте, неустановленным способом". А по наследству от содержания на Бутырке ему досталась еще одна красноречивая запись в личном деле: "склонен к побегу" с красной нашивкой на груди.
Подходит к концу второй год содержания Сергея на зоне в Потьме в ФБУ ИК-1 на участке для осужденных к пожизненному лишению свободы в республике Мордовия. Теперь к опыту следственной мясорубки, кочевания по СИЗО Москвы, добавляется и опыт содержания в камере смертников…
Мы снова в Мордовии, жена и адвокат. Мы едем в колонию серьезным составом. Благодаря свиданию с женой и возможности поработать по делу с адвокатом Сережа снова будет знать, что его не забыли, и это придаст ему силы и волю держаться.
На этот раз свидание утвердили быстро, и я прохожу внутренними дворами. От чувства дискомфорта и болезненного ожидания свидания, одного положенного за полгода, никак не могу запомнить запутанную дорогу. Даже, если приезжаешь в хорошую погоду, окружающая серость придавливает к земле.
Камера для свидания маленькая, желтые стены, желтый свет, желтые решетки, расположенные на расстоянии метра друг от друга. Меня заводят за одну решетку и закрывают на замок дверь, через несколько минут приводят Сережу. В наручниках, заводят в его клетку напротив, закрывают, он немного присаживается и просовывает руки, связанные за спиной, через решетку, чтобы с него сняли наручники, но охрана не торопится. Охранники долго что-то обсуждают, Сережа в наклоне держит руки и ждет.
Сказать о том, что силы на исходе, что заканчивается воздух, нельзя, мы не одни, и соглядатай внимательно прислушивается к нашему разговору. Единственное, что есть у нас на протяжении этих четырех часов — это глаза, полные слез, надежды, желания жить, осознания собственной невиновности и правоты, еще веры в людей, в их поддержку и понимание.