Конечно, да.
ИНСОР пытается говорить от имени российского общества в целом. Именно оно, согласно представлениям тамошних "умников и умниц", должно освободиться от гнета бюрократической государственной машины, именуемой сегодня "властная вертикаль", и установить над нею свой контроль. Так в теории.
А на практике никакого "общества в целом" или даже "гражданского общества" в современной России не существует. Не может быть никакого "гражданского общества" при таком неравенстве доходов, когда состояние кучки супербогачей превышает доходную часть годового федерального бюджета. Не может быть никакого "общества в целом", если финансовая система устроена так, что из 83 субъектов Федерации от силы 9 считаются "донорами" бюджета, а остальные "сидят" на дотациях.
Спрашивается, какая часть разорванного и, в целом, нищего российского общества устами "команды Юргенса" заявляет о своих претензиях контролировать власть в стране? "Низы" или "верхи"? Точно так же перманентная гражданская война, которая с начала 90-х годов ведется на Северном Кавказе, является, по сути своей, войной за дотации из федерального бюджета, размеры которых (в пересчете на душу населения) для "национальных республик" в несколько раз превышают аналогичные показатели для "обычных" русских регионов. Как вы думаете, кто сможет осуществлять контроль за распределением бюджетных средств со стороны "властной вертикали": "сильные" регионы или "слабые"? И не захотят ли "слабые" в таких условиях хотя бы немного "усилиться", а "сильные" — воспрепятствовать этому? Думаю, что эти вопросы являются риторическими, а ответы на них — очевидными.
Кроме того, полная и более чем красноречивая "фигура умолчания" в докладе ИНСОРа касается интересов ведущих зарубежных стран и транснациональных корпораций на территории нашей страны. А эти глобальные игроки будут явно "посильнее" и российских олигархов вместе с "естественными монополиями", и отдельных квази-независимых республик в составе РФ наподобие Чечни.
Таким образом, в самой концепции доклада ИНСОРа содержатся две фундаментальные подмены, которые позволяют охарактеризовать весь его текст как классический, едва ли не учебный, пример интеллектуального жульничества. Во-первых, говоря про общество в целом, имеются в виду только его "верхи" (то же самое было, например, с приватизацией, когда за каждый ваучер обещали две "Волги" — в итоге в среднем получилось даже больше, но далеко не поровну: львиная доля этой собственности сконцентрировалась в руках ничтожной части населения РФ), а во-вторых, выдвигая требование полного раскрытия российской системы власти для "общественного" контроля, "инсорняки" делают вид, что механизмы такого контроля не могут быть использованы определенными внешними силами, влияние которых заведомо будет превышать влияние любых внутренних сил (см., например, историю "цветных революций").
В такой ситуации классический вопрос римского права "Qui prodest?" ("Кому выгодно?") применительно к работе ИНСОРа тоже можно считать риторическим.
Владимир Бушин -- Стервятник II
В. АЛЕКСАНДРОВ
Окончание. Начало — в № 11
В 1997 ГОДУ Виктор Александрович Кузнецов, бывший ответственный секретарь газеты Второй ударной армии "Отвага", прислал мне из Уфы свою "Книгу памяти". Там в дневниковой записи за 20 апреля 1942 года он рассказывает о совещании в политотделе армии, на котором выступил только что прибывший новый командующий Власов. Перед началом контрнаступления под Москвой он после контузии под Киевом лежал в госпитале. Вдруг, по его словам, позвонил Сталин и спросил о его здоровье. Это опять-таки было не изьявлением нежностей к человеку, которого Сталин никогда не видел, а кадровым интересом Верховного главнокомандующего: можно ли его поставить командармом? "Конечно,— воскликнул Власов,— на другой же день я был здоров!" Вот как подействовал на него один звонок Сталина. И дальше он говорил о Сталине с восторгом: "Удивляла его осведомленность. Он всё хорошо знал. Дислокация не только армий, но и дивизий ему хорошо известна. Знает на память множество имён командиров" и т.д. Было сказано ещё немало прекрасных слов: "Командир должен быть отцом родным для бойцов... Человека любить надо... Мы должны помочь Ленинграду" и т.п. А в конце опять о Сталине: "Надо учиться у товарища Сталина спокойствию и выдержке даже в самые тяжёлые времена". Так что есть все основания сказать: не Власов был любимцем Сталина, а Сталин — любимцем Власова, но — только до того, как настали для генерала лично эти самые "тяжелые времена". Тут его покинуло спокойствие, и он вскоре, когда его разыскали немцы, перешёл на немецкий язык: "Nicht schissen!Ich bin Vlasoff!"