Мы вступаем в полосу штормов и перемен. Долгий период кончается. В нем было много хорошего — он удержал державу, он закрепил русские позиции, повысил уровень жизни россиян почти до легендарного 1986 года, но он свое сделал. Сейчас настало время реальной, а не спроектированной в Кремле оппозиции. Народ должен вернуть себе свободу выбора.
Анастасия Ежова -- Исламская мозаика
После начала военной операции западной коалиции против Ливии исламские силы в регионе оказались перед непростой дилеммой.
С одной стороны, вне зависимости от отношения исламского движения к Каддафи, западная интервенция является пощечиной всему арабскому и мусульманскому миру. Наиболее четко и последовательно о своем осуждении действий агрессоров заявил официальный Тегеран, ведь бомбардировки Ливии — шаг на пути к возможной агрессии против самого Ирана. Выступая в священном городе Мешхед, Верховный Лидер ИРИ аятолла Али Хаменеи заявил, что Иран в равной степени осуждает и подавление народного восстания режимом Каддафи, и западное вторжение в Ливию. Хаменеи подчеркнул, что Америку не волнует положение народа — ее интересует лишь ливийская нефть и получение плацдарма для контроля над будущими правительствами Туниса и Египта. Иранский лидер осудил позицию ООН по Ливии, назвав ее позорной. Он отметил, что США всегда поддерживали ближневосточных диктаторов, и лишь осознав, что свержение этих правителей неизбежно, теперь лишают их своего покровительства.
С другой стороны, иранское руководство никак не могло солидаризоваться с Каддафи — фигурой, исламскому движению объективно недружественной. В период его правления исламские политические организации — в первую очередь, "Братья-мусульмане" — находились в оппозиции и на нелегальном положении. Каддафи воспринимается ими как враг, и после начала подавления выступлений в Бенгази авторитетный для "Братьев" богослов Юсуф аль-Кардави издал фетву о том, что Каддафи следует убить.
Отношения между исламским Ираном и Каддафи также не сложились. Хотя изначально Ливия поддержала Иран в войне с Ираком, после ее окончания позиция Каддафи по Ирану и Хизбалле резко изменилась. Повод для негативного отношения к Каддафи со стороны ИРИ возник еще раньше — в 1978 году, когда в Ливии при невыясненных обстоятельствах исчез известный ливанский шиитский богослов Муса Садр — уроженец священного иранского города Кум, симпатизировавший имаму Хомейни и исламской революции. Будучи влиятельным политиком, основателем Верховного совета ливанских шиитов, созданного в 1969 году, Муса Садр прибыл в Триполи для встречи с ливийскими властями, после чего и пропал без вести. Шииты обвинили Каддафи в похищении Садра и в том, что он де-факто находится в сговоре с западными элитами, несмотря на показной антиамериканский настрой. Так, генеральный секретарь Хизбаллы сейид Хасан Насралла обратил внимание на особо тесные финансовые связи между Каддафи и правительством Берлускони.
Поддерживая революции в арабских странах, Иран и его союзники, в частности, выразили свою солидарность с ливийскими повстанцами, возложив надежды на скорейшее освобождение Садра. Сейид Хасан Насралла сравнил действия Каддафи в Бенгази с израильской агрессией против Ливана и Газы, и отметил, что США намеренно дали ему отсрочку для подавления восстания. Он раскритиковал точку зрения, будто арабские революции устраиваются ЦРУ, заявив, что "американцы пытаются "держать руку на пульсе" событий. Они стремятся понять и подчинить себе эту революцию. Они стараются улучшить свой безобразный имидж в глазах арабского и исламского мира, представив себя в качестве защитников прав и свобод народных масс, в то время как до этого они на протяжении десятков лет были покровителями худших на Ближнем Востоке диктаторских режимов. Это самая серьезная и опасная угроза, о которой должны быть осведомлены революционеры и движение Сопротивления в нашем регионе". Лидер Хизбаллы убежден, что Америку волнует лишь её собственная выгода: "В любой момент она легко может "сдать" любого из здешних правителей… Их не заботит чья-либо идеологическая, интеллектуальная, конвенциональная и т.д. идентичность. США беспокоит одно — станет ли эта сила защищать американские интересы?"