Так вот, если создавать партию, я сторонник того, чтобы эта партия была социалистического типа. Я, может быть, даже впервые, публично, говорю, что я по своим убеждениям социалист, потому что хочу, чтобы была социальная справедливость. Это главный мой политический принцип.
Мы, как вы знаете, проводим приватизацию, и в этой связи высказываются опасения по поводу экспансии неких сил, в том числе олигархических из Российской Федерации. Представители нашей "пятой колонны" рассуждают: "Лукашенко сам загнал себя в угол, у него выхода никакого, на Западе и в Америке его не поддерживают, теперь он в руках прокремлевской клики". Эта "пятая колонна" всё русское ненавидит, в том числе и прокремлёвское.
Встречаясь с Владимиром Владимировичем, я сказал: "И у вас, и у нас начинают писать подобное. Я не хочу тебя заверять в нерушимой дружбе и прочее, поскольку у вас несколько иная позиция, вы не совсем правильно понимаете и понимали мою предвыборную позицию. Но хочу сказать прямо: мы никуда себя не загнали. Нам непросто. Поможете — спасибо. Мы всегда будем рядом, как мы поступили в трудные времена для России: и с продовольствием, и прочим". "Большое спасибо, — говорит. Я это знаю. Вы действительно были рядом. Вы нам помогли". "Имей в виду, какие бы сложности ни были, я просто могу повторить свое предвыборное заявление: если нас будут давить со всех сторон, то мы в землянки пойдем, но на колени не станем". На что мне Владимир Владимирович сказал: "Ты даже не думай. У меня лично, да и в России у властных структур этого нет, что, мол, Беларусь попала в такую ситуацию, сейчас мы этим воспользуемся…" Это дословно он сказал. Я ему верю.
Если кто-то думает, что к нам можно прийти и, став на грудь коленом, выдавить что-то, очень ошибается, очень. Мы ничего делать под ситуацию не будем. Мы выкарабкаемся, как бы нас ни душили, прорвемся. Нам надо обеспечить 10 миллионов нашего населения и гостей, которые постоянно здесь живут. Мы это в состоянии сделать. У нас талантливый, трудолюбивый, образованный народ. Куба выживает в диких, гораздо худших условиях. И когда я у Фиделя, еще до его болезни, был, двое суток мы разговаривали. По 3 часа поспим, и опять — разговор. Много интересного рассказал со времен Советского Союза, свои обиды все, я спросил: "Посмотри, что происходит. Я не знаю, как терпит народ?!" 10 миллионов тоже у них. Он говорит: "Только благодаря высокому уровню образованности людей. Я им говорил прямо и сравнивал: вот это будет, это. Терпели. И терпят до сих пор…"
И у нас образованные люди, они поймут, если ты будешь говорить правду, и сам будешь вместе с ними.
Такой разговор с Путиным состоялся. Наша политика понятна. Есть определенные трудности, и немалые, но под давлением этих трудностей мы ничего не будем делать, чего не делали до сих пор. Народ, народ, народ прежде всего. Не во вред россиянам, украинцам и всем нашим соседям. Мы никогда проблем вам не доставляем. Ну, какие у вас от нас проблемы? Никаких.
Мы все соглашения по Таможенному союзу и Единому экономическому пространству ратифицировали в Парламенте. А у вас они еще в Парламент не поступили. Мы всe сделали, что обещали. И, кстати, Путин, он же с российской стороны главный "локомотив" интеграционного процесса, мне прямо сказал: "Мы не ожидали, что вы это сделаете". Я говорю: "Я же тебе пообещал". У нас тоже неоднозначные были подходы, но, пообещав, мы ратифицировали.
У нас сейчас всe население взбудоражено, что на легковой автотранспорт цены подскочили в силу того, что мы приняли российские условия, чтобы защитить российских производителей. Это непопулярные шаги. Фактически в каждой семье уже по одному, а то и два автомобиля. И мы попали в ситуацию непростую. Но мы это пообещали, идя навстречу тому, что Россия снимает пошлины на внутреннее перемещение товаров. Это были договоренности. И когда мне Медведев сказал о том, что мы готовы на то, на это, и понимаем, что за интеграцию надо платить, я ему: "Стоп. Нам платить за интеграцию не надо. Просто дайте нам возможность спокойно работать на российском рынке и заработать, чтобы рассчитаться с вами и не иметь отрицательного баланса…". — "Нет, но мы понимаем, мы и готовы подставить плечо". Я говорю: "Хорошо, спасибо". Я вижу, что сейчас ни у президента, ни у премьер-министра нет настроений закрутить, наклонить.