Тем более, "Тридцать три скандала Колчаку" — такая книга, открыв которую тут же обращаешься к иным источникам — да, действительно был такой писатель Антон Сорокин. Сам Горький некогда написал одному сибирскому писателю: "Вам, сибирякам, следовало бы собрать все, что написано об Антоне Сорокине, и собрание этих очерков издать. После того, как будет издана эта книга, можно приняться за издание работ самого Сорокина". Но ни в советском литературном энциклопедическом, ни в постсоветском словаре "Русские писатели XX века" Антон Сорокин не значится.
А ведь Антон Сорокин — литературная легенда Омска начала XX века, а "Тридцать три скандала Колчаку" — памятник сразу трёх культурных эпох: эпохи "модерна", революции и гражданской войны и советских двадцатых. По мнению издателей, некоторые стороны творческой активности писателя предвосхищают возникшие много позже направления авангардистского искусства XX века: мэйл-арт ("искусство почтовой коммуникации"), рэди-мэйд (искусство присвоения чужих текстов), тщательное документирование и архивирование деятельности художника, искусство акции, перформанса. Не случайно Сорокина высоко ценил Егор Летов. По мнению авторов-составителей книги, летовский проект "Коммунизм" — не что иное, как реализация идей, возникших, в том числе, под влиянием сорокинского творчества.
Как заведено у "Красного матроса", издание основательно иллюстрировано фотографиями, документами и графикой Сорокина. Имеется серьёзное предисловие, фундаментальный список литературы и добрая сотня примечаний. Первый же пункт которых вызывает удивление: Сорокин по жизни пересекался с таким человеком, как Григорий Шварц-Бостунич — тот самый автор книги "Масонство и русская революция", будущий сотрудник "Аненербе". Сорокину симпатизировал генерал Танака Гиити, будущий японский премьер-министр,
"Появление" Сорокина в чём-то напоминает мне историю Павла Горгулова. Когда Сергей Кудрявцев выпустил книгу "Вариант Горгулова", многие не просто открыли для себя это имя, но фактически бросились к словарям. Там действительно значилось, что в 1932 году Французской республики Поль Думер был застрелен странным русским эмигрантом, литератором, не то анархистом, не то фашистом. О Горгулове писали Набоков, Ходасевич, Эренбург.
Сорокин ни в кого не стрелял. Он скандалил. Но так, что сам вполне мог нарваться на пулю. Времена-то были суровые. Из предисловия: "К скандалу писатель относился эстетически, как к произведению искусства, и строго рационально. Скандал и есть, по Сорокину, высшая форма литературного творчества: по крайней мере, весь город Омск — в этой системе ценностей — замирает в напряжённом ожидании: что ещё вытворит Сорокин?" В 1915 году Сорокин опубликовал статью о собственном самоубийстве, выдвигал себя на Нобелевскую премию, по самопризнанию, "дискредитировал власть Колчака".
В недавнем сборнике "Семиотика скандала" из серии "Механизмы культуры" Нора Букс отмечала, что "скандал существовал всегда, но в зависимости от общественных и культурных тенденций он функционировал в разных пропорциях и с разной степенью доминирования и активности. В ХVIII веке скандал явился одним из организующих элементов писательского быта. В ХIХ веке романтизм создал моду на высокое скандальное поведение. В начале ХХ века в авангарде утвердилась тотальная установка на скандал. Но никогда еще не было такой общей ориентации на скандал в культуре, как в наши дни". И если за "скандалистами" прошлого — талант, энергия, содержание, то сегодняшний скандал зачастую — конъюнктурный жест, откровенно вписанный в рыночный контекст. Сложно после венского акционизма (почти полувековой давности) всерьёз воспринимать некоторые выходки "актуальных художников". А уж после Сорокина многие темы кажутся более чем тривиальными, искусственными, фальшивыми.
"Канун отступления. Каринская в "Русской избушке" даёт банкет. Занавес в театре Левобруни. Песни Каринской, потом патриотические стихи. Министры. Колчак.
Выходит Антон Сорокин, зажигает свечу. Колчак соскакивает и бежит, за ним бежит свита, и всё зало пошло к выходу.
И громкий крик Антона Сорокина: "Отступление от свечи Антона Сорокина. Боитесь света. Теперь понятно всем, почему вы так любите отступать!" (скандал двадцать девятый).
