Василий СИМЧЕРА, экономист.
Да, действительно, БРИКС — это абсолютно неоднородное образование: и с экономической, и даже с географической точки зрения. Но оно имеет и право на существование, и совместную тему деятельности. Например, уже произошедшее увеличение квоты государств, входящих в БРИК, в Международном валютном фонде, — весьма достойный результат их деятельности. Это страны, во многом сходные по своей внутренней социальной структуре и по своему месту в международном разделении труда.
Прежде всего, это страны, которые на волне так называемого кризиса, на волне экономического спада оказались в одинаковом положении. Они — выгодополучатели современных технологических новаций, модернизаций, бассейн хорошего технологического спроса. А следовательно, это бассейн потенциально дешевого производства, низких цен и высокой конкуренции.
Именно эти объективные параметры, а не приятные политические междусобойчики толкают их на то, чтобы создавать этот союз с беспошлинным таможенным соглашением, с безвизовыми поездками и так далее.
Если Китай каким-то образом начнет выбирать из Америки свои 2 трлн. долл., к этой акции вполне имеет смысл присоединиться. И с этой точки зрения считать БРИКС только блефом глобалистов из Goldman Sachs — очень серьезное и недопустимое упрощение. Более того, я склонен рассматривать БРИКС как прототип или даже зародыш новой человеческой цивилизации, которая должна быть устроена на принципиально иных основаниях, чем "атлантическая", которая господствовала в мире начиная с эпохи Великих географических открытий.
Есть весьма серьёзные социально-экономические исследования, в которых БРИКС рассматривается как прообраз транснациональной корпорации нового типа. И результаты именно этих исследований стали основанием для многомиллиардных инвестиций в экономику этих стран и для получения соответствующих прибылей и дивидендов. Причем к БРИКС примыкают другие международные объединения типа Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), Таможенного союза России, Беларуси и Казахстана, и так далее. Необходимо уже оседлать эту волну и получить в результате какие-то конструктивные результаты, а не только рассуждать о ней.
Третий фактор, который я усматриваю как объективно обусловленный и трендовый момент, заключается в том, что в реализации БРИКС заинтересован весь мир. Перспектива не только технологического, но и социального, и, если угодно, политического развития человечества связана именно со странами БРИКС.
Что обещают ученые всего мира в случае реализации проекта БРИКС? Они все говорят о том, что в этом случае Россия с нынешнего 11-го места по объему ВВП, 140-го по уровню образования населения и т.д. — переместится или вернется на 3-е—4-е место в мире по ВВП и войдет в мировую десятку по всем социальным показателям.
С этой точки зрения — почему бы и нет? Почему мы должны отказываться от такого мирового проекта? Только потому, что сейчас он не вышел за рамки "нулевого уровня"? Евросоюз для нас — не перспектива. НАТО для нас — не перспектива. Это реальность, которая исчезнет максимум через 10-15 лет. А БРИКС — очень мощная перспектива интеграции России в мировое сообщество и повышения статуса в нем.
Дмитрий МИТЯЕВ.
Условное объединение БРИКС, на мой взгляд, делится на четыре части.
К первой стоит отнести Индию и Бразилию, находящихся в ситуации "низкого старта": с гигантским уровнем социального неравенства, нищетой подавляющего большинства населения и неразвитой промышленной базой. Им предстоит подтягивать доходы и качество всего населения, чтобы выйти хотя бы на средний индустриальный уровень. Условно говоря, это уровень США конца 50-х-начала 60-х годов ХХ века и России конца 70-х—начала 80-х годов. В этом, кстати, принципиальное отличие индустриализации сталинской от индустриализации китайской.
В Китае потянули вверх небольшой кусок страны, связанный с "экспортной экономикой", а Сталин поднимал сразу всю страну целиком. И тот, и другой вариант, на мой взгляд, были абсолютно оправданны в конкретных социально-исторических условиях, но ставить между ними знак равенства, как это часто делают, совершенно бессмысленное занятие. Здесь налицо две принципиально различные модели индустриализации.
Еще раз подчеркну, что в рамках существующей модели, с нынешней элитой, у России нет никаких шансов провести системную модернизацию. Для этого должна произойти революционная смена элит, как это случилось в СССР конца 20-х-начала 30-х годов, когда абсолютно компрадорская по своей сути элита "старых большевиков", которая ничего не хотела делать, была сметена Сталиным. Точно такую же смену элит, которые тогда назывались не "старые большевики", а бояре, пытался осуществить Иван Грозный с помощью опричнины, но это ему удалось лишь частично. Ценой поражения Грозного стало Смутное время, а бояр удалось оттеснить от рычагов управления страной только Петру I — через 150 лет после Ивана Грозного.