В полку было три бани, и после каждой смены люди могли нормально помыться, попариться, отдохнуть. Рабочая одежда после каждой смены дезактивировалась на специальной станции, и солдат всегда получал только "чистую" форму.
В районе станции и вокруг неё действовал жесточайший сухой закон. И я считаю это правильным решением. Меры наши люди не знают, разреши им выпивать "от радиации" — не остановишь. А от выпивки до ЧП один шаг. Нигде в районе спиртное не продавалось. Только в Киеве. Следили мы за этим очень строго. Любого употребившего сразу выгоняли. И это было самое страшное наказание для человека — быть выгнанным из полка...
ГОВОРЯТ, что радиация не имеет ни цвета, ни запаха, ни вкуса, и что её поэтому не чувствуешь. На мой взгляд, это не совсем так. Радиацию ощущаешь очень чётко. При работе в зоне радиоактивного заражения во рту появляется металлический привкус. Потом на коже возникает ощущение, что ты находишься на ярком солнце. Даже когда небо затянуто облаками. Затем возникают сухость в горле и характерные "радиационные" кашель и осиплость. Сидишь на совещании, словно в доме престарелых: кругом все "кхекают", и голоса — как у алкашей со стажем. Всё время хочется пить. Есть ещё один признак, но он уже означает, что ты схватил серьёзную дозу — понос. При разовом облучении свыше 10 рентген сразу возникает тяжелейший, неостановимый понос, который буквально выворачивает человека наизнанку. Видимо, поражается слизистая кишечника.
Помню, в один из дней мы выехали на разведку у второго бассейна. В машине были начальник химических войск МО генерал-полковник Владимир Карпович Пикалов, я, дозиметрист-парень из МВТУ и водитель. У самого бассейна РХМ вдруг заглохла и встала, как вкопанная. Водитель пытается запустить машину, но та вообще не реагирует ни на что. Проходит минута, полторы, и я понимаю, что ситуация чрезвычайная. Распахиваю люк, Пикалов хватает меня за рукав: "Ты что?"
Я командую: "Все за мной!" — и выпрыгиваю из машины. Владимир Карпович без слов лезет за мной. Когда все оказались на земле, командую: "Бегом!" И бросаюсь бежать к рубежу, с которого мы выехали. А это метров триста! Хорошо, нас увидели и сразу отправили машину навстречу. Где-то на середине подобрали и вывезли из опасной зоны. Потом зацепили РХМ, вытащили. Стали разбираться, и оказалось, что мы заехали на место, где радиация была такой, что пластины аккумулятора просто осыпались. Вот там мы сразу схватили по двенадцать рентген…
Мне, как командиру, приходилось скрывать свои рентгены. Иначе я полком и полгода не прокомандовал бы. Реально к концу срока нахватал семьдесят пять, но записал, как и все — двадцать пять. Под конец уже сам слегка "светился". Помню, мы выезжали из зоны, я провожал генерала, прилетавшего с проверкой из ЛенВо. Обычно я проезжал "рамку" проверки, не вылезая из УАЗа, и проблем не было. А тут вышел покурить и случайно подошёл к рамке. Она как зазвенит, синие лампы-мигалки загорелись, ко мне со всех сторон милиционеры побежали — радиация! Стали проверять машину — всё в порядке. Направили прибор на меня — звенит. Ну, показал им удостоверение. Честь отдали, пропустили, но смотрели как на смертника, наверное. А генерал всю дорогу до Киева в углу салона просидел и, вылезая, прошипел мне: мол, облучил я его, бедного…
Зона в радиусе 30 километров вокруг станции была оцеплена колючей проволокой. Всё население было выселено. По зоне передвигались только милицейские патрули. На всех выездах из зоны были развёрнуты пункты проверки и дезактивации. Каждая машина проверялась приборами, и в случае необходимости её тут же отправляли на дезактивацию. После окончания работ вся техника, работавшая в зоне, была там же захоронена. Легковые автомобили захоронили в могильниках, а краны, "КамАЗы", трактора собрали на специальных площадках и оцепили колючей проволокой. Там, в этих могильниках чего только не было. Например, в районе Припяти под радиацию попали склады райпотребсоюза. Я был на одном — огромные ряды импортных холодильников, стеллажи магнитофонов, телевизоров японских. И всё это вовсю "фонило". Поэтому свозилось в могильники и закапывалось. А ещё — брошенные деревни и город Припять, из которого люди уехали, бросив всё. Конечно, это был огромный соблазн для мародёров. Помню, при нас поймали и судили одного майора из одесского полка гражданской обороны, который под шумок загрузил телевизорами и холодильниками грузовик и попытался его вывезти в Одессу. Нетрудно представить, что могло быть с тем, кто приобрёл бы такой холодильник…