Допустим, для протестантов вообще нет проблем, чтобы у Богородицы были другие дети, помимо Иисуса. Их ничего не тормозит, потому что "не отягощает" церковное предание. Схема проста: Христос — босяк, Мария — многодетная мамаша, апостолы — рыбаки и т.д. Чтобы прийти к расхожим формулам, якобы "для народа", проповедникам приходится избавляться от массы фактов, хранимых Преданием, да и Писанием. Я на это пойти не могу, для меня церковное предание — не пустой звук. Но для меня не пустой звук и историческая правда.
Есть другая опасность — плевать на историческую достоверность. Такова легенда про то, что Богородица жила в "Святая святых" Иерусалимского Храма. Не может такого быть, потому что не может быть никогда. Туда даже первосвященник входил один раз в год. А представить, чтобы там девочка жила?! Почему бы тогда не отправить Христа в Гималаи? Для меня две легенды про Богородицу в "Святая святых" и про Христа в Гималаях — мало отличаются, и ничего кроме улыбки вызвать не могут.
Мы хотим, чтобы священное предание и священная история были частью мировоззрения современного человека? Или пусть всё это остаётся экспонатами кунсткамеры?
Я вижу за этим ещё одно. Если нам нечто кажется странным, а людям, которые жили раньше, это странным не казалось, то, наверное, мы перестали понимать традицию, наследниками которой гордо себя возомнили. Те же античные сюжеты в христианстве появились не вдруг, всё это было очень органично. Античная культура в своих основных проявлениях государственной мысли, искусства трансформировалась в христианскую в III-IV веке. Вначале, благодаря христианским апологетам, были простроены правильные каналы, по которым христианство могло трансформировать античную культуру, не обрубая, а, наоборот, раскрывая через неё Новый Завет. И когда открылись шлюзы, при Императоре Константине, произошло мгновенное преображение античной культуры в христианскую. Многие сейчас, по инерции, с большим пафосом отстаивают непримиримый, как им кажется, антагонизм античной культуры и христианства. Я этого антагонизма не вижу.
Я сознательно живу в культурном измерении подхода III-VI веков. Эпоха Константина Великого и его наследников, эпоха имперского христианства — для меня самое радостное, самое полноценное, самое светлое время. Именно в этот период христианство стало силой, преобразившей древний мир. Оно не препятствовало, а, наоборот, реализовывало все творческие возможности цивилизации. Это было триумфальное христианство.
Беседовали Андрей Фефелов и Андрей Смирнов
Фёдор Бирюков -- Апостроф
Юрий Козлов. Почтовая рыба (В поисках смысла). — М.: Поколение, 2011, 386 с.
Когда мы говорим: "Власть", то с чем ассоциируем это слово? С Кремлём, например. С чёрными дорогими автомобилями, ради которых люди в форме перекрывают на несколько часов движение, маринуя в зловонных пробках осатаневших дачников. С коррупцией — явлением, приобретшим за последнее время в глазах рядового гражданина вполне одушевлённый характер и сказочную чёрную силу. С полицейской машиной подавления, которая способна стереть в пыль любого, кто окажется у неё на пути — будь то юный нацбол из спального района или же холёный олигарх, ещё вчера упивавшийся бесконтрольной властью… Всё это и есть власть. И эта власть ест всё, чавкая и в прямом эфире, и в записи. А функции средств массовой информации сводятся к простой ротации блюд в кадре.
Многие вдумчивые телезрители справедливо полагают, что происходящее на наших глазах — отвратительный пир во время чумы. Но пока ещё не каждый понял, что это — пир Валтасара, а слова: "Мене, мене, текел, упарсин" вовсе не означают: "Мне! Мне текилы, пацан!"
Писатель Юрий Козлов — человек, знающий о нынешней российской власти многое и не понаслышке. Возглавляя пресс-службу верней палаты парламента, Козлов пропускает через себя, как через фильтр, такой поток закрытой для простых смертных информации, что впору писать сенсационные мемуары. Но Юрий Козлов пишет романы, из которых, впрочем, внимательный читатель тоже может почерпнуть многие вещи, гордо носящие на себе гриф казённой секретности…