Марина Алексинская -- «Фром май харт...»
Они это делают нарочно или по недоразумению? Они — гроссмейстеры, как Гарри Каспаров, или провокаторы, как Дмитрий Богров? Как бы то ни было, команда из Алексея Ратманского (хореограф), Леонида Десятникова (композитор) и Александра Ведерникова (дирижер-постановщик) делают хорошую мину при плохой игре. Кто бы мог подумать? Четыре года назад команда замыслила советский миф, балет "Утраченные иллюзии", развеять, а советник Президента РФ Сергей Караганов взял и объявил de Сталинизацию.
В среде российской элиты нынче так модно: глодать кости советского прошлого и скупать в антикварках советский фарфор. 24 апреля Большой театр дал премьеру — балет "Утраченные иллюзии". Это недурное пополнение для коллекции советского стиля 30-х. В провенансе балета — фамилия самой Улановой. А значит, фальшак от Ратманского взметнётся в цене.
Интерес господина Ратманского к советским балетам — костёр амбиций. Под улюлюканье либералов приравнять сюжетность в балете к патриотизму, Алексей Ратманский — вуаля! — вернул на сцену эталон сюжетности — балеты "Светлый ручей" и "Пламя Парижа". Что ж, господин Ратманский — известный enfant terrible. Ему всё можно. Одной рукой, он — резидент American Ballet Theater, формирует лицо Америки, а другой играет, как с игрушкой, на сцене Большого театра с советским драмбалетом.
Драмбалет — паспорт балета 30-х. В поисках новой формы советские хореографы обратились тогда к произведениям классической литературы. В монументальных декорациях они развернули на сцене театральные полотна, потребовав от артистов балета подняться на уровень шекспировских страстей. Балет Ростислава Захарова "Утраченные иллюзии" — один из них. Автор либретто и сценограф — Владимир Дмитриев, режиссер — Сергей Радлов, композитор — Борис Асафьев. Премьера балета состоялась в Кировском театре в 1936 году. Новость о том, что в Кировском репетируют балет на тему романа Бальзака вызывала толки задолго до премьеры. "Танцевать Бальзака", "руками и ногами" раскрывать социальный и философский смысл "Человеческой комедии" казалось нелепым и невозможным. Но невозможное возможно. "Спектакль, — по слову театрального критика Бориса Львова-Анохина, — убедил сомневающихся. И прежде всего убедила Уланова. Она заставила поверить в то, что можно "танцевать Бальзака". Она заставила поверить в то, что балету доступны самые сложные темы и образы. Она доказала, что поэзия танца может естественно соединиться с правдой жизни и глубиной мысли". Однако долгой сценической жизни "Утраченные иллюзии" не имел. Винили либретто, отсутствие драматургического единства, нарастания и развития действия.
Действие балета происходит в балетном мире Парижа эпохи романтизма. Начинающий композитор Люсьен, коллизия между балеринами Корали и Флориной. Балеты в балете: "Сильфида" с Корали и "В горах Богемии" с Флориной как бы воспроизводят легенду о поединке между танцовщицами века Марией Тальони и Фанни Эльслер. С Корали Люсьен узнает "слезы восторга", успех своего балета "Сильфида". Он увлекается Корали. Но светлое чувство разбивается с "улыбкой радости" об интрижку Флорины. Праздность жизни, Париж у ног — светские ощущения вскружили Люсьену голову и рассеялись с парами абсента. Люсьен в отчаянии. Он хочет свести счеты с жизнью, но не хватает сил. Он возвращается к Корали. В доме запустение. Корали мучительно пережила крах мечты и вернулась к богатому покровителю. Люсьен понимает: вот только утраченные иллюзии не вернешь. "Мы взяли старое либретто Дмитриева, — цитирую господина Ратманского, — /…/ там всё на месте, всё понятно". С ним команда и приготовилась взять реванш.
Е2-Е4 "Утраченных иллюзий" от Ратманского ждали от Жерома Каплан. Задолго до премьеры я слышала о приглашенном французском художнике, о великолепных его реалистических декорациях. Вспоминались солнечные ощущения Улановой, которые вызывали у нее "уют веселой, нарядной комнаты Корали с горящим камином, глубоким креслом и совсем другое в последней картине; та же комната вызывала зябкое чувство одиночества, безысходности: беспорядок, голые стены, пятна от снятых и проданных картин, разбросанные платья". Увиденное сегодня превзошло ожидания. Был дан даже просцениум: виды Парижа с Моста искусств с его чугунными фонарями, театральными тумбами. Собственно говоря, это всё, что поманило надеждой на иллюзорный образ Парижа 1830-х. Оформление последующих картин: апартаменты Корали, дворец Герцога — обернулось в банальность. Лестница а ля из "Икеи", подразумеваемый второй этаж обеспечивают роскошь обстановки содержанки. Альков, круглый стол для игры в карты — риски и азарт праздной жизни. Менее всего декорации Жерома Каплан будоражили воображение Парижем "роккобарокко". Они задали эстетику сериалов, где декорации — столб, обозначение действия.