Мир Православной духовной Академии странен и непонятен для многих, потому что закрыт. Семинаристы — молодые, умные, здоровые, красивые, многие уже с высшим образованием. Что они там делают среди строгих монахов, старинных книг, древних распевов, святых икон, в "перспективном" окружении немодных молодых особ в белых платочках — бойких и шустрых регентш? Как из них получаются такие хорошие любящие батюшки? Или, наоборот, почему иногда из них получаются такие неверующие священники-карьеристы?
Николай Помяловский в "Очерках бурсы" и Иван Никитин в "Дневнике семинариста" в 60-х годах позапрошлого века, казалось бы, приоткрыли дверь в мир бурсака. Мир, весьма неприглядный, порождающий иногда чудовищные для будущих священников нравы. Прецедент проникновения в русскую литературу подобной темы объяснялся критиками того времени просто: пора придать огласке то, что уж более не может быть скрыто от ока общественности. Произведения прозвучали громко и хлёстко, навсегда войдя в историю русской литературы. В церковную историю духовного образования, правда, войти им не удалось…
С тех пор минуло полтора столетия. Самая знаменитая "бурса" — Московская духовная Академия в Троице-Сергиевой лавре — в конце 1917-го была закрыта, и лишь в 1946-м году возрождена в Новодевичьем монастыре…. Времена коренным образом поменялись множество раз. Естественно, неоднократно изменились и люди. Что стало с "нравами" и жизнью современных "бурсаков"?
Возможно, на эти вопросы по силам ответить книге: "Alma Matrix, или служение игумена Траяна. Цикл новелл о жизни Московских духовных школ", написанной недавними выпускниками Московской духовной семинарии Александром Кукушкиным и Михаилом Гуровым. Авторы, по их же свидетельству, "получив богословское образование, не стали священниками. Они как были мирянами, так ими и остались. Только, в отличие от других мирян, авторы знают о Боге, мире, Церкви, человеке и себе так, как знают о Боге, мире, Церкви, человеке и себе священники". Почему бы не поделиться знанием?!
Все персонажи книги созданы из микса реальных прототипов, вся реальность Московских Духовных школ полностью соответствует действительности. На поверхности — очень увлекательное описание жизни, интересов, быта семинаристов. Через край — молодость, счастье, даже свобода, несмотря на препоны "правил поведения" и коварство проректора игумена Траяна.
В глубине — сокровенное. Писать правду о сокровенном в Русской Церкви с любовью, для всех, очень сложно. Но, как оказывается, можно. "Плач третьей птицы" Монахини N, вышедший 2 года назад, вероятно, первый серьёзный документальный аналитический рассказ о жизни и спасении в современных монастырях, об особенностях современного монашества в России, написанный любящим сердцем без прикрас, с болью. "Alma Matrix" — тоже не просто рассказ о семинарии. Он не только о радости жизни в мире и в Церкви. Он даёт не только исторически выверенное клише-образ современного семинариста. Это рассказ и о боли — о безбожном матричном мире — "абсолютной реальности", поглощающей, подобно чёрной дыре, современных людей даже в Церкви.
"…Устают институты Церкви, её общественная, опасно близкая к государству сторона, а сама Церковь, её сердце бьется свежо и сильно, как в первый день, потому что живет в другом времени" — как очень точно заметил писатель Валентин Курбатов. "Alma Matrix" призывает задуматься о том, к чему же хотим быть причтены мы, ныне живущие? К неисчерпаемому увлекательному горизонту человеческих отношений, лежащих вне Бога и его заповедей, чтобы возвыситься в "осуждении греха" аки пророцы? Или все же к той — подлинной, вкупе земной и небесной, что на каждой Литургии причащает нас Жизни Вечной, ждёт от нас любви и покаяния?
Как сказал один из авторов — Александр Кукушкин: "Да. Все согрешили. Ну и угомонитесь же, наконец. Хватит обличать. Проповедуйте покаяние. Любви не хватает. Любви". Угомониться сложно, но необходимо — это главный призыв книги. Это, собственно, единственный путь, на котором ты никогда не получишь личное сообщение: "Ты увяз в Матрице".
Наталия Стяжкина
Игумен Траян сидел у себя в кабинете и морщился. На столе по правую от него руку стояла тарелка с тонко нарезанным лимоном, и проректор, аккуратно насаживая дольки на двузубую вилку, отправлял их в рот — в поездке он немного простудился. Но морщился проректор не от лимона, а от газеты "Alma Matrix", пахнущей свежей типографской краской и привольем студенчества. Его не было полтора месяца, а в семинарии завелась свобода слова.