Люди делятся на тех, у кого есть образное мышление, и на приземлённых прагматиков-материалистов. Те, кто понимают образ, им практически ничего объяснять и не надо. Русскому человеку не надо объяснять, что такое "зверь багряный" или "блудница с чашей". Он это себе прекрасно представит. Также не надо объяснять, что такое Царство. Когда ездим по городам и весям и говорим, что мы хоругвеносцы, что за Царя — люди нас сразу понимают.
***
Никто не знал, как создавать организации, как действовать. Можно сказать, что мы двигались на ощупь. Каждодневная практика, так дело и спорилось. Помню, где-то вычитали, что до революции была такая дружина хоругвеносцев, их потом всех расстреляли по списку. Нас это по-своему тоже вдохновило — людей просто так не расстреливают. Значит, было за что.
Возьмите картину Репина "Крестный ход в Курской губернии" и увидите там хоругвеносцев — здоровенные мужики в чёрном несут на своих плечах Ковчег. Понятно, что таких лучше расстрелять, иначе с ними не справишься.
Так мы и стали совершать свои первые Крестные ходы. Ещё был бассейн "Москва", мы ходили вокруг бассейна с молитвенными песнопениями каждую среду и каждое воскресенье. И победили духа, который сидел в этом "кратере".
А потом мы пошли дальше, пошли по всей России. Первый Крестный ход был по Тульской епархии. Это был уже совсем другой уровень — тяжеленные хоругви, большие резные кресты, жара плюс 40, асфальт плавился под ногами. Шли тринадцать дней в Оптину пустынь. Я тогда впервые понял, что такое настоящий Крестный ход. И тогда же я понял, что настоящая мистика — это не видения, чудеса. Конечно, всё это есть. Но мистика — в тяжелейшей каждодневной работе до полного изнеможения. Когда руководитель Крестного хода в конце дня падает ниц без сил. Тогда я понял, что между войной физической и между войной духовной очень маленькая разница. Правильно говорят: Крестный ход — это Крестовый поход без оружия.
Единственно — там тебя могут застрелить, а здесь ты просто можешь умереть от усталости. Напряжение страшное физическое — это самое главное, и если ты не будешь работать, как вол, как раб Христов, то ты никакой не крестоносец, не хоругвеносец. Как в монастыре — многие, приходя туда, думают, что будут исключительно спасать душу. А там надо камни сутками ворочать, стену строить и храм возводить.
***
Крестный ход — духовное действо, мистический символ. Но и сложная социальная система. Иногда читаешь в интернете обращения: "братья и сестры, проведём крестный ход из Чернигова, встанем лагерем около Москвы и победим". Красиво так написано. Но никто ни разу такого крестного хода не смог сделать. Потому что люди, хорошие, искренние, не понимают, что они пишут.
Чтобы провести Крестный ход — надо найти людей, собрать иконы, найти хоругви, иногда эти хоругви самим сделать, что очень непросто. Средства нужны большие. Людей кормить нужно, предусмотреть места отдыха, транспорт обеспечить, лекарствами запастись. Бывает, что участники хода тяжело болеют. Случился и смертельный случай — в год столетия прославления св. Серафима Саровского один из участников Крестного хода, восьмидесятилетний старик, почил. Сердце у него просто разорвалось. Он пошёл в рай, с открытыми вратами. Такая смерть — великое дело. Умереть в бою или во время Крестного хода — нет ничего выше.
Людей надо подобрать единых духом. Потому что отношения между людьми могут быть разные, всегда может возникнуть недовольство, вплоть до бунтов против руководства ходом. Надо уметь сглаживать противоречия.
Идёт Крестный ход, и идёт огромное количество людей, которые чают воскресения мертвых. С ними вместе идёт Христос. Когда был Дивеевский Крестный ход — говорили, что рядом шёл св. Серафим Саровский. Даже есть снимки — действительно, абрис воздуха такой, будто силуэт св. Серафима. Некоторые называют это фантазиями, а я думаю, что так нам небо приоткрывается.
***
Движение Крестного хода — это преодоление времени, преодоление сегодняшнего. Это переход в иное время, в инобытие. Ни в какой религии мира нет такого погружения в инобытие, как в Православии. Потому что Православие и есть истина. Все остальные религии могут приближаться или удаляться, но истина только одна. Я стою на этом и буду стоять.