Мы, русские писатели, должны противостоять этому сообща. Пусть каждый пишет, что его душе угодно. Но русские писатели должны болеть за общее дело русской литературы, за положение дел в литературе и культуре. А у нас сейчас, к стыду нашему, ещё и эти нескончаемые войны русских писателей друг с другом, за дачи, за должности, за премии.
В.Б. Отсюда и возникает у иных наших именитых писателей в возрасте ощущение исчерпанности, ощущение умирания русской литературы, ощущение конца России. Вы согласны с таким ощущением?
В.С. Категорически не согласен. Хватает у нас и бед, и проблем. Но говорить о конце России никогда нельзя. Если бы мы 70 лет назад после первых поражений в начале войны сразу запаниковали, не было бы и мая 1945 года. Надо бороться, но не надо ныть.
Никакой интернет не заменит литературу. Хотя он еще будет способствовать новому подъему литературы, новому подъему России. Знаю, что в интернете есть столько русских национальных программ, сайтов, для молодых русских ребят он становится важнейшим средством общения. Я уверен: великое возрождение русской литературы будет!
У нас уже были периоды таких крушений классической литературы. Замятин писал после Октябрьской революции: "Будущее России — это её прошлое". Кому нужны были в двадцатые годы Иван Бунин, Иван Шмелев, Николай Гумилев? Всё заполонили разные Безыменские, Бессмертные и другие митинговые псевдонимные ребята. Прошло время — и появились Шолохов, Платонов, Булгаков, Есенин, Васильев, Корнилов. Обо всех этих безыменских никто и не помнит.
В.Б. И книгу вновь оценят, вновь будут расти тиражи. Ведь первые издания тех же поэтов Серебряного века выходили по 200-300 экземпляров. А в шестидесятые годы ХХ века их же издавали миллионными тиражами.
В.С. Удивительная эпоха была. Все читали. Помню, я работал тогда в мартене, соберемся в цеху. И чем же хвастались друг перед другом рабочие? "Валька! А я вчера подписался на собрание сочинений Горького. Всю ночь в очереди простоял". И тиражи-то миллионные были. Не было ни одного рабочего, чтобы у него дома библиотеки не было с собраниями сочинений наших классиков. Сейчас всё больше начинают понимать важность и значимость чистой природы. А слово — это часть природы. Это духовная природа.
В.Б. Мне интересно, нужна ли поэтам критика? Какова роль критики в литературе?
В.С. Критика, как жанр, — полноправная часть литературы. Не критики критику родили, а сама жизнь литературы. Сколько лет живет литература, столько лет живет и критика. Да и писателю любому, что бы он ни говорил, а критик нужен. У меня, к примеру, вышла первая книга на Урале. Хорошо её встретили, покупают. Но что она такое, зачем она, кроме радости автору? И вот купил я "Литературную газету", разворачиваю. Там целая полоса, критик Александр Макаров (а очень требовательный критик был!) хвалит эту мою книгу, разбирает её. После этого я и на ВЛК был послан учиться, и сам себя немного зауважал, и земляки признали. Он меня поставил на ноги. А ведь бывает и невезение. Когда у талантливого поэта уже и книг пять вышло, но нет никакого внимательного отзыва. Кто-то так и бросает писать или уходит в пьянство.
Так что я всегда к критике с уважением относился, и с пониманием. Ценю Виктора Чалмаева, Виктора Петелина, естественно, Макарова, удивляюсь твоей смелости и широте, даже когда не согласен с тобой, интересны статьи у Олега Михайлова. Жаль, он рано бросил критику. Помню потрясающий роман об истории Урала "Год красного дракона" Владимира Мошковцева. Ему тоже очень помог Александр Макаров.
В.Б. Вижу, тебя всегда тянет к землякам. Кого ценишь из уральских писателей?
В.С. Прежде всего Людмилу Константиновну Татьяничеву. Это моя литературная мама. Всегда строго следила за мной. Борис Александрович Ручьев. Прекраснейший русский поэт. Михаил Львов, он тоже наш, уралец. Сергей Васильев. Это всё мои родные люди, которые много сделали для уральской литературы. Ценю очень и Евгения Михайловича Тяжельникова. Широкий и умный был руководитель. Я как-то выступил очень резко, ещё у себя, в Челябинске. Хотели выгнать отовсюду. Он тогда был секретарем обкома партии. Вызывает меня. Расспрашивает о жизни. А потом говорит: "Пока я здесь, не дам никому пальцем тебя тронуть". Завел меня в столовую, выпили по 50 грамм. С его напутствием я и зашагал по жизни уверенно и бодро.
Было немало талантливых и сильных руководителей, которые и несли на себе бремя русского человека, бремя русской державы. Тот же Виктор Поляничко. Машеров в Белоруссии. Думаю, их и убирали те, кто уже тогда задумал разрушить нашу страну. Но мы, я уверен, выживем назло всем. И литература русская выживет.