Однако такая скромность и непритязательность в большей мере демонстративна, и Станислав Юрьевич, разумеется, прекрасно понимает, что он этой своей книжкой, которая до того частями печаталась в журнале "Наш современник", натворил и что на самом деле сказал.
Куняев не оспаривает ни сам факт Холокоста, ни сакральную цифру в шесть миллионов его жертв, ни конкретные технологии уничтожения этих шести миллионов, позволяя себе разве что цитировать по этому поводу таких интеллектуалов-"ревизионистов", как Роже Гароди: "Не надо задавать вопрос, как было возможно технически такое массовое уничтожение. Оно было возможно технически, потому что оно имело место. Такова обязательная исходная точка любого исторического исследования на эту тему"; Анну Арендт: "Нацисты делали что-то прямо-таки бесполезное, если не вредное для себя, когда в разгар войны, несмотря на нехватку стройматериалов и проката, воздвигали огромные дорогостоящие фабрики уничтожения и организовывали транспортировку миллионов людей. Налицо противоречие между этим образом действий и требованиями войны, что придаёт всему этому предприятию сумасшедший и химерический характер"; или Нормана Финкельштейна: "Холокост невозможно рационально объяснить. Если нет сравнимых с Холокостом исторических событий, то он вообще возвышается над историей. Итак, Холокост уникален, потому что он необъясним, и необъясним, потому что он уникален". Это всё — "ревизионисты". Впрочем, "жрецы" Холокоста говорят примерно то же самое: "Холокост уникален и не имеет параллелей в человеческой истории" (Я.Нейснер); "О Катастрофе невозможно говорить иначе, нежели через призму невыразимости" (Я.Леоняк) и т.д., и т.п.
Из четырёх миллионов, первоначально обозначенного числа погибших в Освенциме евреев, сегодня официально признаётся полтора? Альфред Кох (да-да, тот самый) и Павел Поляник, авторы книги "Отрицание отрицания, или битва при Аушвице", "восполнили выпавшие... 2,5 миллиона новым пересчётом других потерь по всем европейским странам в других концлагерях... Так что резервы для ремонта и постоянной реставрации волшебной колонны в честь шести миллионов у жрецов Холокоста всегда найдутся, и потому выиграть у них этот спор невозможно, да и, честно говоря, не нужно... Шесть миллионов — это не предмет знания, а предмет веры, как и вся религия Холокоста".
Об "индустрии Холокоста", о "религии Холокоста", об участии верхушки еврейской общины тогдашней континентальной Европы в дискриминации и уничтожении миллионов евреев, о тесных связях между сионистами и Третьим Рейхом, о еврейских корнях многих лидеров нацистской партии и государства, о Холокосте как актуальном инструменте финансового и политического управления, обеспечивающем, в том числе, существование государства Израиль, писалось уже неоднократно, и Станислав Куняев здесь никакой Америки не открыл и никакого велосипеда не изобрёл.
Зато он, кажется, впервые указал на то, что религия Холокоста и "церковь Холокоста" построены по образу и подобию католической церкви, где место Христа занимают шесть миллионов погибших евреев, место Духа Святого — "еврейская идентичность", действует и своя "инквизиция" (любые попытки критически исследовать феномен Холокоста в подавляющем большинстве стран Европы являются уголовно наказуемыми деяниями, то есть рассматриваются как преступление), и свои "монашеские ордена", и многие другие квази-церковные структуры, а также указал на претензию "религии Холокоста" стать единственной мировой религией, вытеснив и христианство, и ислам, и буддизм, и даже традиционный иудаизм.
"Религия Холокоста", как показывает и доказывает Станислав Куняев, подобно всякой "молодой" религии, отличается повышенной агрессивностью по отношению к "старым" религиям-"конкурентам", но в то же время по отношению к хасидской ветви иудаизма и сионизму выступает в качестве их внешней оболочки, "абсолютной бронезащиты", призванной утвердить вину всего человечества, даже никак не связанных непосредственно с Холокостом его частей, перед еврейством и привилегированное положение последнего даже не среди остальных народов мира, а над ними. Что, в свою очередь, способствует возрождению и процветанию в сионистской среде самых древних и жестоких "ветхозаветных" архетипов поведения и действия.
