Для нашего общества такая специализация в целом благоприятна: ведь интеллект можно воспроизводить только при высоком уровне образования и определенном минимальном уровне безопасности общественной жизни. Поэтому в случае закрепления России в роли поставщика "интеллектуального полуфабриката" его основные потребители — развитые страны и глобальные монополии — будут жизненно заинтересованы в поддержании высокого уровня жизни в нашей стране и, соответственно, её относительного благополучия.
Подобный "инкубатор мозгов" будет занимать (как сегодня) в высшей степени двойственное положение в мире глобальной конкуренции. Оно будет предопределять болезненную раздвоенность сознания его граждан и в этом смысле — сохранение принципиальных черт нашей общественной психологии, не самых удобных и комфортных для ее носителей, но обуславливающих сохранение России как России, вместе с ее стратегическим конкурентным преимуществом.
Опираясь на него, необходимо наращивать попытки создания и распространения собственного high-hume, собственных метатехнологий, которые одни могут быть надежной гарантией стабильности в мировой конкурентной гонке. Ее специфика заключается в том числе и в стирании границ между задачей-минимумом и задачей-максимумом: чтобы быть уверенным в выживании, надо быть лидером мировой конкурентной гонки — и не меньше.
Важно, что описанная возможность превращения в "гипофиз человечества" не вечна, так как создана не только неотъемлемыми особенностями общественной психологии, но и уникальным и быстро преходящим преимуществом России, связанным с полученным в наследство от СССР исключительно качественным и массовым образованием.
В случае победы ГКЧП и сохранения Советского Союза глобальная картина современного high-hume должна была выглядеть совершенно иначе.
Советская система массового образования, транслированная на весь мир при помощи новейших систем коммуникации, могла стать мировым центром подготовки кадров. Советские преподаватели работают на всех континентах мира, в том числе дистанционно. Но самые достойные и талантливые ученики стремятся приехать в Советский Союз, чтобы получить образование непосредственно "из рук" лучших профессоров и академиков, возглавляющих ведущие отраслевые школы мира в десятках специализированных научных центров, созданных по типу новосибирского Академгородка.
Точно так же, как разработанная в этих центрах "наука о науке" становится источником ускоренного получения всё более полных и глубоких знаний о природе и обществе, преобразующих их в интересах всего человечества.
Организация системы здравоохранения строится на принципах "военной" медицины, когда большая часть её сотрудников получает деньги не за лечение больных, а за сохранение и, в случае необходимости, восстановление здоровья своих подопечных, в результате врачи являются одной из самых привилегированных и высокооплачиваемых профессий в СССР.
Создаваемый в Советском Союзе идеальный продукт: как научно-технологический, так и художественный, — занимал бы всё более существенную долю мирового рынка, русский язык постепенно становился бы полноценным языком глобального общения, вытесняя и замещая собой английский язык. Что, в свою очередь, значительно расширило бы его смысловые и выразительные возможности. Голливуд и Болливуд оказались бы на вторых и третьих ролях в мировой киноиндустрии, главным центром которой вполне могла стать, скажем, советская Удмуртия.
Компьютерные игры и другие синтетические жанры симулировали бы не силовые конфликты разного масштаба, а обстановку и этику "мозговых штурмов" для решения типовых научных и социальных проблем, представляя собой "нижний этаж" большой науки.
То есть, глобальное лидерство нашей страны в индустрии high-hume оказалось бы бесспорным и образ бравого американского супермена, в одиночку разбирающегося с бесчисленными полчищами "чужих" врагов, был бы заменен в массовом сознании человечества образом успешной интернациональной команды, способной решить любые проблемы, "мозгом" и "сердцем" которой является представитель Советского Союза, чаще всего — русский по этнической принадлежности.