Расскажу, прежде всего, о Дамаске. Это чудесный восточный город. Сейчас там сорокоградусная жара, пекло… В воздухе незримо пылает какой-то бесцветный огонь — это дает о себе знать близость Сахары. Тем не менее, улицы полны народа, разноцветная толпа кипит и на знаменитом рынке аль-Хамидия — лавки ломятся от изобилия яств, идет бойкая торговля восточной экзотикой: от ковров, благовоний, кальянов до золотых ожерелий. Город Дамаск пока не напоминает осажденную крепость, не напоминает разгромленный Триполи. В Дамаске не чувствуется драма. Наоборот, город холеный, сытый, торгующий, многолюдный, шумящий. В Дамаске я практически не видел полицейских.
Но, тем не менее, когда ты идешь по этому городу, вдруг как будто из-под земли возникает группа молодых людей, у которых в руках государственные флаги Сирии и портрет президента Асада. Один из них начинает выкрикивать лозунги, скандировать: "Да здравствует президент Башар Асад!". Вся группа начинает приплясывать, вскрикивать и взметать руки. Вся эта группа клубится, пляшет и грохочет в течение, может быть, 10-15 минут, а потом вдруг исчезает. И опять разноцветный шумный город, опять ресторанчики, опять лавки, опять инкрустированные столики и скамеечки. Потом проходишь несколько кварталов — и вдруг снова как из-под земли возникает другая группа… Это уже группа оппозиционеров. Они начинают скандировать примерно в той же ритмике с теми же мелодиями: "Башар уходи, Башар уходи, президент Башар Асад уходи!" Молодежь вздымает кулаки, на их лицах тот же энтузиазм. Внешне они ничем не отличаются от предшествующей группы. И опять, просуществовав так минут 10, толпа рассасывается.
Мне рассказали, что к одной из таких оппозиционных групп подъехал американский посол. Он подъехал, чтобы оказать им демонстративную поддержку. На место прибыли журналисты и телекамеры — все было заранее подготовлено и срежиссировано — но, опять-таки, как будто из-под земли возникла проправительственная группа, эдакие сирийские "Наши". Они буквально налетели на этого посла, заплевали, затолкали обратно в лимузин. Кто-то даже двинул послу по шее, и тот быстренько ретировался. Все это происходило тоже под камеры, показательно, демонстративно…
Сейчас идет Рамадан, мусульманский пост, правоверные постятся. Световой день для них — это время ожидания, размышления, молитв. Под солнцем замирает социальная и политическая активность. Но, вот, начинается вечер. Начинают магически светиться, подсвеченные удивительным зеленым цветом, городские мечети. А мечети, полные молящихся — это источник беспорядков, источник волнений. Выйдя из мечетей (это происходит даже в Дамаске, особенно на его окраинах) люди начинают скандировать, протестовать — молитва перетекает в митинг. Поэтому вечером около многих мечетей стоят небольшие автобусы, наполненные "людьми в штатском", которые терпеливо ждут окончания молитвы, наблюдают за тем, как из мечети валит толпа.
Говорят, что если кто-то, выйдя из мечети, начинает будоражить народ, кричать и скандировать, то из автобуса выскакивают люди с дубинками, с электрошоками и подавляют любую активность...
Всё это происходит в Дамаске. Абсолютно иная ситуация в Хаме, городе с трагической судьбой. В 1982 году там было восстание исламистов под руководством Братьев-мусульман. Это восстание было жесточайшим образом подавлено старшим Асадом. Авиация бомбила здания, войска и танки прорывали баррикады, остатки разгромленных исламистов были загнаны в катакомбы, в подземелья, а затем их залили водой и даже, как говорят, пропустили ток через эту воду.
И, вот, я еду в Хаму. По дороге мне встречаются грузовики с солдатами, которые едут в том же направлении. Мой автомобиль обгоняет колонну из 15 грузовиков, наполненных вооруженными солдатами в касках и с пулеметами, по полной боевой выкладке. На въезде в город, как и на всех его улицах у перекрестков — опорные пункты. Мешки с песком, пулеметные гнезда, стоят солдаты — никакой праздности и расслабленности на лицах. У всех очень тревожное выражение глаз, руки на спусковых крючках.
Двигаюсь по городу, мне показывают следы недавних волнений. Разгромленные полицейские участки, закопченные, с выбитыми стеклами административные здания. Туда врывались толпы, убивали чиновников и полицейских, а потом уже над мертвыми или, может быть, еще живыми глумились. Рассекали тела на части, отвозили за город и сбрасывали кровавое месиво в реку. Вижу Дом юстиции — он весь изрешечен, испепелен, разгромлен, под ногами у меня хрустит стекло, в комнатах пахнет гарью и порохом.
Офицерский клуб представляет собой двухэтажное здание. Туда ворвалась ночью во время отдыха офицеров группа боевиков, забросала гостиные "коктейлем Молотова", захватило в плен 20 офицеров. Все они были убиты.