Рецензируемая книга представляет собой, по сути, сборник слегка переработанных статей, которые публиковались в "Дне литературы" и "Завтра", плюс избранные отклики читателей и авторские комментарии к ним. Подвести литературные итоги календарного ХХ века (лично мне, кстати, куда ближе "ахматовская" хронология, в которой прошлый век считается "коротким", начинаясь в августе 1914 года Первой мировой и завершаясь в декабре 1991-го крушением Советского Союза. — В.В. ) от Льва Толстого до Виктора Пелевина в прозе (и драматургии, замечу, — в "бондаренковский" список попали пьесы Чехова "Вишнёвый сад" и Всеволода Вишневского "Оптимистическая трагедия". — В.В. ), от Александра Блока до Ильи Кормильцева в поэзии, от Владимира Стасова до Ефима Лямпорта в критике, — работа немалая.
И конечно, вполне "западный" принцип: выделить "круглое число", 10, 50, 100 или 1000 "лучших", — неизбежно накладывает свой отпечаток на итоговый результат этой работы. Жизнь богаче цифрового измерения, и где-то пришлось кого-то "забыть", а где-то отнести к "лучшим" далеко не лучших. Впрочем, эти врожденные недостатки избранной автором формы легко списываются на его субъективное мнение. Зато Владимиру Бондаренко удалось обойтись без пресловутого "рейтинга" и, безусловно, определить некую основную площадку "русской литературы ХХ века", точные размеры и форма которой, конечно, будут еще уточняться, но "мимо" которой пройти никак нельзя.
Андрей Смирнов -- Музон
Аукцыон и Хвост в гостях у митьков ("Геометрия"), 2011.
Художник Владимир Шинкарёв в своей последней книге любопытно интерпретирует знаменитое высказывание Ильфа и Петрова из "Золотого Телёнка" о большом-маленьком мирах и их обитателях: "Ну, пожалуй, если "маленький" в смысле для избранных, малодоступный… Чтобы живой художник стал полноправным обитателем маленького мира — почти невероятно. У Никаса Сафронова есть шанс. В мировом масштабе пробился Уорхол, примечательный тем, что он ещё и хороший художник. Впрочем, Уорхол умер в 1987-м, а в те времена ещё возможно было принадлежать и большому и малому миру — таковы были английские вокально-инструментальные ансамбли, Высоцкий, режиссёр Кустурица или писатель Лимонов. Теперь уже так не бывает. Большой мир — или маленький, а между ними душный предбанник".
И "Аукцыон", и покойный Алексей "Хвост" Хвостенко, и митьки — из того времени, когда популярность и подлинность совершенно естественно сочетались.
Как некогда заметил один из митьков: "Митёк — это человек, который тонко чувствует прекрасное". Конечно, не всегда с их пониманием прекрасного хочется соглашаться, но это, ёлы-палы, митьковская история. А к музыке митьки всегда тяготели.
Если вспомнить "Материалы к истории движения" — в митьки приписаны Моцарт, Башлачёв, Цой, Майк Науменко, БГ, Шевчук, Дюша Романов и даже Макаревич. А Хвостенко числился в зарубежном отделении митьков, наряду с Котляровым-Толстым, Синявским и Некрасовым.
Митьки выпустили не менее десятка пластинок, неоднородных по качеству, но обаятельных, с собственными произведениями, с интерпретациями старой эстрады. Исполнителями выступали как сами митьки, так и их разнообразные братушки. А митьковские ставки частенько становились площадкой для проявлений близких музыкантов.
Лейбл "ГЕОМЕТРИЯ", внимательно исследующий архив отечественной рок-культуры, выпустил примечательный DVD. Полуторачасовый диск включает два действа по адресу Кузнечный переулок, 19-90, имевших место, соответственно, 28 сентября 1994 года и 4 февраля 95-го года. Это акустический концерт "Аукцыона" и фильм авторства митька Виктора Тихомирова, сделанный на базе выступления Хвостенко.
"Аукцыон" представлен трио: Леонид Федоров—Олег Гаркуша—Павел Литвинов. В программу вошло девятнадцать песен — отборные хиты из аукцыоновских альбомов, пара раритетов и преддверие сольного фёдоровского творчества. Гаркуша декламировал стихи, также была исполнена "Конь унёс любимого" из репертуара Хвоста и почему-то "Это не любовь" Цоя.
"Аукцыон у митьков" — симпатичный камерный концерт, скорее напоминающий квартирник. Граница между музыкантами и слушателями почти отсутствует, добродушие разлито в воздухе, но без хиппово— умильной липкости.