С чем это можно сравнить и как это осмыслить?
Представьте себе нормальную жизнь. Хорошую, светлую, чистую. Представьте себе такую жизнь, как некую динамическую Систему. И рядом — Антисистему, которая эту жизнь отрицает. Представить всё это нетрудно. Была советская Система, которая, при всех её огрехах, несла в себе и добро, и свет, и чистоту. А главное — высокую социальную и культурную норму. И была Антисистема. Прошу не путать с идеями Гумилева, я о другом. Любая система имеет свое "анти-", свое зеркальное отражение, свою тень, как сказал бы философ и психоаналитик Юнг. Чаще всего такая тень, такое "анти-" носит криминальный характер.
Криминальная Антисистема, криминальная контркультура строятся на отрицании той Системы, которую Антисистема грабит. Отсюда правила Антисистемы. Они основаны на зеркальном отражении правил Системы.
Например, советская Система восхваляла красный цвет. Советская криминальная Антисистема (реальная, воровская) — запрещала носить красное.
Советская Система требовала, чтобы человек работал. Советская криминальная Антисистема требовала, чтобы те, кто в неё входит, не работали. А также не создавали семью и так далее.
Я привожу пример с советской Системой и советской же Антисистемой только потому, что он наиболее понятен.
С этим большинство сталкивалось. В принципе, так устроен любой нормальный социум. Но не наш нынешний. Почему?
Потому что сокрушившая советскую Систему Антисистема не приобрела системных свойств. Она осталась Антисистемой. То есть, теперь она заняла место Системы, но сохраняет не только антисистемный дух, но и все антисистемные свойства.
Она по-прежнему криминальна. По-прежнему культивирует не нормы, а антинормы (не мораль, а разврат, и так далее).
Но что же тогда является уделом тех, кто это отрицает? Если культурной антисистемной нормой (понимаете? – патологией как нормой!) стала, например, уголовная "Мурка", то каково место антагониста "Мурки"? Например, Девятой симфонии Бетховена? Или "Вставай, страна огромная…"? Антисистема, став Системой и не потеряв антисистемных свойств, загоняет нравственность, духовность, трудолюбие, коллективизм и многое другое — в то место, где положено находиться Антисистеме.
Будучи загнанным на эту территорию (что социально неслыханно и ранее обсуждалось лишь в фантастике — например, в произведении Рея Брэдбери "451 градус по Фаренгейту"), коллективистские, патриотичные "бетховенианцы" оглядываются в недоумении и отчаянии: "Почему это мы оказались здесь?"
А потом оторопь проходит. И наступает время осмысления сложившейся коллизии.
Это время наступило. Катакомбы — не пустое слово. И не термин, описывающий бегство от действительности. Катакомбы в современной России — это другое. Это шанс России на преодоление нынешней ситуации, которая, конечно же, является почти безнадежной. Подчеркиваю — почти.
Сергей Кургинян
Георгий Судовцев -- Задело!
В Москве под сурдинку снесли соборную мечеть, расположенную по адресу Выползов переулок, д.7, стр. 1, и в 2004 году отметившую своё столетие. Да, снесли по инициативе Духовного управления мусульман Европейской части России (ДУМЕР) и с заявленной целью построить на освободившемся таким образом месте новый грандиозный исламский центр. Как говорится, хозяин барин.
Тем более, что мусульманское население российской столицы растёт не то, что ускоренными, а прямо-таки космическими темпами, и уже недалёк, почти отчётливо виден тот день, когда Москва из города "сорока сороков" православных храмов станет городом мечетей, которые по-английски, кстати, именуются "mosque". А "моск" и "Москва" — не правда ли, очень похожие слова? И если "Второй Рим", Константинополь, стал в своё время мусульманским Стамбулом, то, спрашивается, почему чаша сия должна миновать Рим Третий?
И проблема сноса соборной мечети заключается, на мой взгляд, именно в этом: разрешив и осуществив уничтожение, как ни крути, очередного — вероятно, уже многотысячного по счёту — старинного здания, новые власти столицы в лице мэра Сергея Собянина тем самым не только продолжили "лужковское" разрушение исторической Москвы, но и "дали добро" на то, что традиционный образ московского ислама, выраженный в том числе архитектурными средствами, будет заменен новым, более глобализованным и "агрессивным". Что, видимо, в гораздо большей степени отвечает представлениям действующего мусульманского духовенства столицы о роли и перспективах ислама в современном мире вообще и в современной России в частности.