Есть в романе Шишкина почти притчевый эпизод. Положит мать нежеланного ребенка на льдину и его унесет река. А пройдут дни, она спохватится, закричит, перестанет спать, начнет умирать от ужаса. Кинется к реке, а льдина встречь течению несет к ней кулек её мальчика. И она схватит его, слепо сунет грудь — "и начнется жизнь — горласта, благоуханна, нетленна". Кажется, всем им хочется, чтобы брошенная жизнь вернулась встречь течению, вопреки норовящему отменить её времени — "горласта, благоуханна". Как когда-то над телом Юрия Живаго заговаривала жизнь Лариса: "Загадка жизни, загадка смерти, прелесть гения, прелесть обнажения — это, пожалуйста, это мы понимали. А мелкие мировые дрязги, вроде перекройки земного шара, это, извините, увольте, это не по нашей части".
Общее незаметно истлело и перестало держать человека. Со смертью идеи пошатнулась и жизнь. И тоже как будто слепо бежала с человеком, не зная, за что ухватиться, словно и ее положили на льдину и оттолкнули от берега. А когда очнулись, осталось кинуться за ней. И слава Богу, она оказалась милосердна, как река Шишкина и возвращает её нам, еще младенчески неотчетливую, но уже подрастающую и обретающую лицо.
И как было отрадно в начале октября оглашать в атриуме Большого театра "короткий список"! И представлять Эргали Гера с его горькой "Комой" — хроникой нынешних обманов, отзывающихся на доживающих святых ХХ века, и Наталью Ключареву с "Деревней дураков" с её счастьем писать и жить, так что для неё и в саду "пахнет временем, преображением и вечностью, причём, именно в этой последовательности" и вместе с героями догадываться, что "дело жизни — сама жизнь". И Юрия Мамлева с его "Русскими путешествиями в тонкий мир", с горячей убежденностью автора в призвании России к выходу из материалистических тупиков, и Дмитрия Шеварова с его "Добрыми лицами" — благодарной, человечески нежной энциклопедией лучших людей минувшего века.
И лауреата Премии Елену Катишонок со старинно долгим, благословенно несуетным романом "Жили-были старик со старухой" — о большой старообрядческой семье, которую испытывает родная наша новейшая история, гоняя ей по свету, ломая и мучая. Как будто проверяет мысль В.В.Розанова — действительно ли "боль жизни могущественнее интереса к жизни" и точно ли, что от этого "религия всегда будет одолевать философию". Семья остановилась на пороге, когда одолеть может философия. И замечательно, что литература в романе (тайные и явные цитаты) ходит рядом с героями, как параллельная, но тоже живая жизнь и, чуть чего, они у автора пересекаются. Литература вроде умной матери неграмотным детям. Они её не знают, да она их не забывает. Так что и тут слово ищет равноправия жизни и сулит новые качественные прорывы смыслов. "Электричество" только копится, молнии еще нет, но ожидание уже отчетливо.
Так этим летом в Михайловском, на Пушкинском празднике поэзии я вдруг почувствовал в движении дня и слова, в самом неуловимом, но отчетливом волнении поэтов и слушателей, ярмарочных торговцев, играющих детей и, кажется, даже в нетерпении природы, осмысленно входящей в человеческое движение дня, ясную готовность к рождению чего-то давно ожидаемого, призываемого, нужного душе, чтобы сказать какое-то долгожданное "вот!" Вдруг почувствовалось, что не о возрождении России речь (ведь возрождение — только обновленное повторение), а прямо о рождении, о готовности на новом этапе назвать себя ясно и полно, как в свой час называла она себя устами Пушкина или Толстого. И, наконец, освобождено вздохнуть и узнать себя в саду мира. Как ветхозаветные дети на оклик Господа всегда говорили: "Вот я!" и это "я" было ясно и готово к ответу.
Это волнение опять остро отозвалось во мне в дни, когда в Пскове открывали памятную доску Савве Васильевичу Ямщикову, и я, как чужой, читал свой, разом ставший на камне анонимным текст: "С твердой верой в силу креста и слова стоявшему за Псков". Да, да они только вместе есть настоящее рождение и сила — крест и слово,о чем еще не умеет сказать кино, но уже предчувствует слово, узнавая себя в том Слове, которое было вначале и "без которого ничто не начало бы быть, что начало быть" .
Гости Пскова после открытия доски переехали в 1150-летний Изборск для церемонии вручения премии Всероссийского общества охраны памятников "Наследие", и там эта вера в силу креста и слова сказалась с какой-то символической убедительностью. Уже на пресс-конференции министр культуры А.Авдеев, президент кинофорума "Золотой витязь" Н.Бурляев, председатель попечительского совета ВООПиК П.Пожигайло и псковский губернатор А.Турчак были весело открыты, счастливо свободны и единомысленны (это угадывается не по декларациям, а потому, как естественно и точно подхватывается чужое слово). И церемония уже принималась, как хорошо начатое продолжение.