"Казачий Кругъ" — ансамбль более широкого плана. Мы поем песни — от былинного пласта до фактически современных. Песни бывают и терских казаков, и донских, и кубанцев. Однако при этом это не винегрет, не ассорти. Каждую из традиций мы изучаем очень пристально. Не то что взяли одну песню и исполнили. На самом деле мы знаем их сто, прежде чем мы исполним одну. К счастью, у нас есть "проверяющие" — участники других коллективов, которые сразу заметят фальшь.
То, что "Казачий Кругъ" сумел сохранить свою марку, свой уровень пения — следствие, в том числе и нашего внимательного подхода — как и что петь.
"ЗАВТРА". Как вы находите материал — идёте в библиотеки, сидите в архивах или общаетесь с какими-то носителями традиций?
В.И. Когда всё начиналось, само пение было неизвестно для городского человека. Хотя оно было хорошо известно фольклористам и тем людям, которые профессионально занимались собиранием казачьей песни. Сейчас интерес к казачьей песне набрал силу, архивы открыты, многие фольклористы опубликовали песни. Нет дефицита на песни, есть недостаток правильно поющих. Если вы откроете Интернет, то без труда найдёте несколько сот песен казаков, но далеко не всё равноценно.
Когда мы начинали, песни были не опубликованы, и приходилось много ездить, самим записывать. Сейчас песни без проблем можно получить в городе. Но если вы хотите понять, как и зачем они поются, стоит напитаться местным воздухом. Стоит посидеть где-то на берегу реки, поездить на коне, попеть песни в тамошних условиях — чтобы было понятно, что такое казачья песня.
Н.Т. Лучше, конечно, общаться с народными исполнителями. От кого эта песня пришла.
В.И. Вспоминая о фольклоре, городской человек говорит: "Бабушки поют". Дедушек редко кто упоминает. Образ, что существует умирающая народная культура, хранительницей которой являются бабушки, — очень живой для городского человека, культивируется, на моей памяти с середины семидесятых. А ведь прошло более тридцати лет. Уж не знаю, те ли это бабушки. Либо они очень долгоживущие, либо это уже другие бабушки.
Культура обладает внутренними возможностями выживания. Ансамбли "Бузулук", "Станица", Юрий Щербаков и другие широко известные исполнители — люди, которым нет и пятидесяти.
"ЗАВТРА". Должна быть особая общественная атмосфера, или это искра, которая может разгореться совершенно неожиданно?
В.И. Не только казаки, но и все деревенские исполнители говорят: "Для того, чтобы исполнять песню, нужно быть достаточно зрелым человеком". Потому что песня исполняется не только голосом, но чувством, ритмом и пониманием. Это же потрясающий феномен, когда один человек спел, а другой человек заплакал. Сочетание звуков и мелодика так подействовали, какие-то чувства нахлынули на него… всё ему стало ясно, или он что-то вспомнил, в чём-то покаялся. Молодому человеку это сделать тяжело, потому что все его песни — это песни о себе: "Я такой молодой, красивый, прекрасный, так хорошо пою, если я что-то такое сделаю для вас, то это все равно, чтобы вы посмотрели, какой я хороший".
Человеку зрелому смотреть на него возможно с точки зрения искусства, с точки зрения красоты его голоса, но не с точки зрения той правды, которая заложена в песне. Что бы ни пел современный эстрадный исполнитель, я воспринимаю это как песни о сотнях долларах. Он поёт, а в его глазах гонорар виден. А сельский человек придет, и ты просто не понимаешь, как он старым, надтреснутым голосом может так много сказать.
Н.Т. Как-то мы слушали песню в исполнении Быкадорова. Он пел простую песню о том, как в долине дуб стоял, подули ветры с горы, корнями дуб перевернуло, на этой же долине возрос цветочек аленький, он долину украшал. Подули ветры, морозы ударили, цветочек завял. Такова и наша жизнь с годами пролетит. Песне веришь и понимаешь — это и про мою жизнь.
"ЗАВТРА". Какое будущее у казачьей песни?
Н.Т. Национальная песня не умрёт, это однозначно. Когда я первый раз приехал в станицу, то удивился: оказалось, что мы большинство знакомим с песнями. Старшее поколение-то поёт, но молодёжь этих песен уже не знает. А тут москвичи приезжают и открывают казачьи песни.