Реклама
Адрес редакции:
119146, Москва, Фрунзенская наб., 18–60
Электронная почта: zavtra@zavtra.ru
Телефон: (916) 502-49-86
Служба рекламы: (903) 131-53-97
Технический блог
Электронная почта технического отдела web@zavtra.ru .
(function(w, c) { (w[c] = w[c] []).push(function() { try { w.yaCounter11286280 = new Ya.Metrika({id:11286280, enableAlclass="underline" true, webvisor: true}); } catch(e) { } }); })(window, "yandex_metrika_callbacks");
София София Так говорит Гиренок Фёдор Гиренок 23.01.2013
В "Свете Невечернем" Булгаков рассказывает о своей встрече с Софией, освободившей его от упоения миром, от панического страха перед "научностью" и ее синедрионом. " Я был, — пишет Булгаков, — как в тисках, в плену у "научности", этого вороньего пугала, поставленного для интеллигентской черни, полуобразованной толпы, для дураков". Вдруг однажды с ним заговорило некое Оно. И это "Оно" фактом бытия своего испепелило у Булгакова все преграды, все научные предрассудки и освободило его ум из культурного плена.
Двойное "ни — ни"
Свое понимание Софии Булгаков излагает следующим образом. "Божество…полагает между Собой и миром некую грань, и эта грань, которая по самому понятию своему находится между Богом и миром, Творцом и тварью, сама по себе не есть ни то, ни другое, а нечто совершенно особое, одновременно соединяющее и разъединяющее то и другое…"
Из этого фрагмента следует несколько выводов. Во-первых, София — это то, что находится в некоем "между". Во-вторых, она не есть ни то, ни другое из того, что образует это "между". В-третьих, ее работа состоит в том, чтобы соединяя, разъединять.
В первом случае София должна мыслиться как посредница. Но как посредница она должна быть одновременно и с тем, и с другим, то есть касаться того, что она опосредует. Однако София не может быть одновременно и Богом, и тварью. Ведь это место уже занято. Его занял Христос — богочеловек, который мыслится как конъюнктивный синтез "и…и". София Премудрость Божия относится к Христу распятому, к Богу в его предельном отчуждении от самого себя. Распятие — это софийная точка, в которой Бог страшно близок к человеку и более всего удален от себя. В ней Бог бездействует, и это есть его умирание. Поэтому Булгаков мыслит Софию посредством двойного отрицания. Она не есть ни нечто божественное, ни нечто тварное, но что же тогда она есть? Булгаков говорит, что она есть нечто особенное. Она есть Крест. Вернее, крест есть как софийная точка перехода абсолютно несоизмеримых миров: Бога и человека. Нечто похожее на то, о чем можно было высказаться только не законами, рождёнными суждениями, что Платон называл третьим началом мира, материей.
Во втором случае следует обратить внимание на то, что София, определяемая через двойное отрицание, не может быть посредницей. Для нее нет никакого "между", ибо у нее нет локализации в пространстве. Она вообще не может находиться "между" в силу своей неопределенности. У нее может быть локализация в восприятии, в сознании, в слухе.
В третьем случае речь идет о разъединительном синтезе. Чтобы осуществить этот синтез, нужно уметь выходить из себя, из своей неопределенности. В этом случае София становится "незаконнорожденным суждением", отрицанием своей негативности и утверждением особенности третьего. София как третье вводится Булгаковым посредством обособления потенциальности.
София как обособленная потенциальность
София — не Бог, она является началом пути Бога. София — и не тварь, она ангел-хранитель твари. Как начало пути, она — исток потока времени, в котором реализуется возможное.
Обособление потенциального означает разрушение непрерывно длящегося настоящего. Благодаря Софии мы теряем настоящее, помещая его или в прошлое, или в будущее. По мысли Булгакова, время не может начинаться непосредственно в вечности. Оно начинается в чем-то третьем, в том, что не есть ни дуализм, ни монизм, а есть, по словам Булгакова, "монодуализм". Это третье и есть София — вернее, то, из чего (или в чем) течёт время. София есть не что иное, как третий род существования, который нельзя описать в бинарных терминах. Как третий род София помещается Булгаковым между вечностью и временем. Самораздвоение Софии на небесное и земное означает не распад Бога, не его разложение, а его защиту от относительного. На небе София небесная, На земле она земная. Ее переход с одной орбиты на другую не требует прохождения через середину, не требует времени. В этом смысле София заумна, то есть она не улавливается понятийной оппозицией "абсолютного и относительного, вечного и временного, божественного и тварного". Конечно, человеку нужна логика, но Богу не нужна наша рассудительность. Он зовет нас к безумию своей любви. Бог может обойтись и без нас в своем деле, ибо он знает свои пути.