В результате того погрома, который демократы учинили в России после распада СССР, наш государственный аппарат чудовищно деградировал даже по сравнению с далеко не безупречными советскими временами. Важнейшие структуры государственного управления, такие, как суд, прокуратура, милиция — сегодня работают в совершенно автономном режиме, сами на себя, не будучи никак связаны с реальными общественными запросами, реальными народными нуждами, реальными результатами собственного труда. Необходимость как-то отвлекаться от своих важных личных дел для решения вопросов, связанных с защитой прав какого-нибудь рядового гражданина современной демократической "россиянии", вызывает у них откровенное раздражение и нескрываемую брезгливость. Они свято верят, что так и должно быть, что именно они хозяева жизни, что они самодостаточны и существуют сами для себя, а народишко вокруг — это такое досадное недоразумение, которое мешает им нормально жить в своё удовольствие, недоразумение, которое никак не удаётся устранить окончательно.
В Княжево вместе со мной сидел молодой парень лет двадцати семи. Звали его Денис Николаев. Сидел он старательно, с начальством дружил, никаких "косяков" за ним отродясь не числилось, зато числилось множество поощрений "за добросовестное отношение к труду". Он делал всё для того, чтобы уйти по УДО, условно-досрочно. Отсидел положенную часть срока — и тут же написал заявление в суд. Администрация это заявление поддержала, написав, что он "твёрдо встал на путь исправления". А судья отказала ему. Почему? Постановление гласит: "в связи с тем, что осужденный Николаев не предоставил суду абсолютно неопровержимых доказательств своего исправления". Я читал это постановление и думал: "Дорого бы я дал, чтобы какой-нибудь яйцеголовый правовед объяснил мне, дураку, юридическое содержание термина "абсолютно неопровержимое доказательство"…
Да что далеко ходить! В моём собственном приговоре, где перечисление "доказательств", основанных на показаниях свидетелей обвинения, занимает многие страницы, от показаний одиннадцати (!) свидетелей защиты судья Третьякова отделалась одной фразой: "суд не доверяет показаниям свидетелей защиты, так как считает их единомышленниками обвиняемого". Вот так! Это и есть, судя по всему, "абсолютно неопровержимая" логика в понимании нынешних чиновников. А ведь свидетелями защиты были самые разные люди — от безработного до депутата Госдумы, проживавшие в самых разных регионах России, от Ростова до Новосибирска. Но — "единомышленники", и всё тут. Поди, опровергни!
Бывают, конечно, и приятные исключения. В том же Княжево молодой "барыга"-наркоторговец рассказывал мне, как "старшие" в его районе долго мучились с каким-то строптивым старлеем из наркоконтроля, который им всю торговлю поломал. "Тридцать тысяч баксов ему давали. Не берёт, гад! Пятьдесят тысяч! Не берёт!.."
В тюрьме нет ничего такого, чего не было бы в вольной жизни. Просто в силу весьма суровых и жёстких, порой откровенно жестоких условий существования там всё это содержится в сильно сконцентрированном, спрессованном виде. Основные характеристические черты нашей жизни становятся при этом особенно заметными, особенно выпуклыми и рельефными. И потому, например, полный мировоззренческий и политический крах блудливой российской "демократии" там особенно очевиден.
Когда я сидел, меня не покидала мысль, что наших гламурных демократов, голубоватых правозащитников и всех остальных "креативных" либерастов хорошо бы отправить — в качестве экстремаль- ного туризма, что ли, на полгодика на зону: жизнь реальную почувствовать, ума-разума набраться. Маловато, конечно, полгода… Ну, да больше нельзя: у них ведь тонкая душевная организация, она может не выдержать встречи с грубой реальностью.