К счастью, метро не закрыли, и я спокойно доехал от "Фрунзенской" до "Спортивной". А там уже пешим ходом вместе со множеством других любопытствующих добрался до Большой спортивной арены стадиона "Лужники".
Никакой рок-музыки — только русские народные песни и советская эстрада: пробил час фольклорных коллективов: казачьих и не только. Гигантские надписи на стенах БСА — белыми буквами почему-то на голубом фоне (ничего красного!): "Защитим Отечество!" и "Наш голос за Путина!", огромное количество палаток и павильонов, где торговали разной снедью и напитками — и люди, люди, люди… Кого там только не было — "все флаги в гости к нам!": от Союза армян России до компании "Русское молоко", от Московского медицинского университета имени Сеченова до делегации города Урюпинска (это не фигура речи, а суровая правда жизни). Как будто здесь были не Лужники вовсе, а современный Ноев ковчег перед новым всемирным потопом — "всякой твари по паре". И если бы меня попросили определить общее настроение собравшихся, я бы назвал его "недоуменно-праздничным". Словно все эти люди сами сомневались, что вот, они собрались вместе, — не говоря уже о том, ЗАЧЕМ они собрались.
Неужели Путину как олицетворению кремлёвской власти действительно понадобились их голоса, их поддержка, их существование вообще? Те, кто за последние двадцать лет твердо уверовали в обратное, в Лужники не пришли. А те, кто пришли, всё-таки в глубине души надеялись на что-то невероятное, невозможное, но желанное, как чудо, и прекрасное, как воспоминание о далеком, невозвратимом детстве, когда всё было именно так, как должно быть, но не будет уже никогда. Или — всё-таки?..
Путин вышел выступать с непокрытой головой, в тёмно-серой куртке нараспашку, под которой виднелся белый свитер на "молнии" (поневоле вспомнилось шуточное: "Путин в свитере, а Медведев — в твиттере") — совсем было задавившие Москву после Крещения морозы уже сошли на нет, но всё равно погода стояла далеко не весенняя, сыпал снег, так что "национальный лидер" продемонстрировал завидную закалку.
Но главное — он продемонстрировал совсем иную риторику, чем раньше, и те лозунги, которые он бросал в переполненную людьми гигантскую ракушку Лужников, были, наверное, созвучны тому, что надеялось услышать большинство собравшихся.
"Мы пришли сюда защитить наше Отечество!
Мы любим Россию!
Мы не допустим, чтобы кто-нибудь вмешивался в наши внутренние дела! Мы не допустим, чтобы кто-нибудь навязывал нам свою волю!
Мы — народ-победитель!
Я мечтаю о том, чтобы все люди в нашей стране жили по правде, жили по совести!
Я мечтаю о том, чтобы все мы были счастливы!
Битва за Россию продолжается!
Победа будет за нами!"
Последние слова — практически дословная цитата из речи В.М.Молотова 22 июня 1941 года: "Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!" Но тогда всё и всем было ясно: кто — враг, против кого идёт война, какое именно дело — защита Отечества — имеется в виду. Защищать же Отечество от "кого-нибудь", ни словом не обозначая, не называя врага, — всё равно, что не защищать Отечество ни от кого. Или защищать от всех сразу. И то, и другое одинаково бессмысленно.
Помнится, в первый раз Путин заявил о том, что против нашей страны ведётся война, после теракта в Беслане. Тогда подразумевалось, что эту войну средствами "международного терроризма" ведёт Запад, что это террористическая война. Но тогда Путин явно не нуждался в массовой поддержке населения России — напротив, тогда население России явно нуждалось в поддержке со стороны "властной вертикали", и глава государства обещал больше не допустить подобного.
А сейчас? Сейчас обращаться к "многонациональному российскому народу" за поддержкой в войне, которая ведётся неизвестно как, где и против кого, — очень рискованный политический шаг. Ведь сам Путин, судя по всему, прекрасно знает, кому была адресована его речь: вовсе не тем 130 тысячам человек, кто находился в этот момент на стадионе "Лужники", с целью показать им истинного врага, а тому самому врагу — с целью продемонстрировать, какая мощная внутриполитическая поддержка имеется сегодня у национального лидера РФ, что "народ" и "власть" у нас вовсе не противостоят друг другу, а потому российский вариант "арабской весны" не пройдёт.