На самом деле готовность вкладывать средства рождается для капитала не из сказок про «инвестиционный климат».
Потому что инвестиционная привлекательность определяется тем, прибыльно или нет вложение средств в данную страну и данную отрасль.
И кроме прибыльности, важны еще два момента: экономическая и политическая стабильность в стране плюс гарантии возврата долгов. Тем более, что, как и пишет Путин, России нужно привлечение именно «долгих», «длинных» денег. Если речь идет о том, что деньги нужно дать надолго (правда — кому это нужно, если их можно вложить на более короткий срок во что-нибудь более ликвидное и выгодное?), значит нужны следующие обстоятельства:
— возможность располагать средствами, возврата которых можно долго ждать (это либо другие государства — но им сейчас вообще не до того, либо крупные корпорации) ;
— уверенность в том, что проект, который ты финансируешь, — просуществует заведомо долго;
— более или менее надежно даст такую отдачу, которая оправдает отказ от более коротких и зримых вложений сегодняшнего дня;
— наличие политической и экономической стабильности, отсутствие рисков того, что вследствие «форс-мажорных» обстоятельств: не то революции, не то переворота, не то «демократизации», — все начинания доминирующего сегодня политического субъекта останутся в прошлом, и новые финансовые группы начнут делить производства, на которых они осуществлялись;
— наконец, уверенность не только в преемственности политики, — но и в преемственности власти, гарантирующей возврат с выгодой вложенных средств. И, кстати, в том, что власть этой страны поддерживает народ. Народ — а не «болотные» сборища.
Отсюда вывод: более или менее крупные средства вкладываются либо в сильные и стабильные страны с устоявшейся экономикой. Либо в страны, бурно развивающиеся, но с сильной властью.
Деньги вообще не дают слабым и бедным. Деньги дают сильным и богатым.
Там, где есть рынок и современная демократия западного типа, — там обязательно есть коррупция. Можно назвать страны, где есть сильное антикоррупционное законодательство и с коррупцией ведется «нещадная борьба». Но развернутая и повседневная борьба с коррупцией — есть лишь отражение существования повсеместной и развернутой коррупции.
Коррупции нет лишь там, где у общества есть сильные объединяющие его цели и смыслы.
Деньги дают не тем, кто ведет борьбу с коррупцией. А тем, кто умеет их надежно и выгодно возвращать, — то есть, имеет достаточно сильную и эффективную для этого власть.
Тоже в марте, только 1815 года, Наполеон изгнал из Франции Бурбонов благодаря тому, что смог опереться на народ. Высадившись 1 марта 1815 года в Тулоне, он за 20 дней, не применяя оружия, прошел путь до Парижа. Горожане несли его на руках. Королевская армия корпусами переходила на его сторону. И недавно предавшие Наполеона элиты вновь перешли к нему, больше всего страшась, что в политику вернутся те, кто открыл ему дорогу в столицу, — НАРОД Франции.
Наполеон проиграл, в конечном счете, не на поле Ватерлоо. Он проиграл в Париже, в Елисейском дворце. Когда элита Франции вновь предала его и раскручивала заговор по его отстранению от власти. И спешила предать — чтобы обезопасить свое положение. Годом ранее заговор против Наполеона организовал его министр иностранных дел Талейран. Теперь — его министр полиции Фуше.
Значительная часть элиты требовала отречения императора. Но, чувствуя предательство, низы страны требовали продолжения борьбы. На площади Парижа вышли рабочие, ремесленники, студенты — и они, а не пэры империи провозгласили своим лозунгом «Да здравствует император! ». Причудливо соединив это с лозунгом «Да здравствует Революция! ».
Ему стоило только выйти на балкон и сказать: «Граждане, я — с вами! К оружию, Граждане! Аристократов и предателей — на фонари! »
Но Наполеон этого не сделал. И проиграл. 22 июня он подписал отречение.
Путин принял участие в нынешней президентской кампании вовсе не потому, что об этом они договорились с Медведевым 4 года назад. И не потому, что так решили власть имущие: слишком многие из них не хотели Путина, а хотели Медведева — именно потому, что им нужен был слабый и зависимый от них и от Запада президент.
В пользу Путина были настроены именно общественные низы: потому что Медведев остался для них «чужим». Потому что чувствовалось давление на Путина из-за рубежа. Потому что интуитивно «низы» воспринимали его, как «своего». И стало ясно, что, если элита рискнет поставить на Медведева, то Путин может выдвинуться как независимый кандидат — и именно за него пойдут голосовать десятки миллионов избирателей — куда больше, чем тех, кто проголосует в этом случае за «кандидата власти».