В молодости я увлекался фольклором, старинными народными песнями, языческими представлениями о природе, о звёздах, о небе. Я понимал православие как проникновение в божественную космическую тайну. Два космоса — технический и духовный — жили рядом и медленно сходились уже в советское время. Но им не дано было сойтись. И может быть, поэтому и разрушился Советский Союз. Для существования государства недостаточно было великолепных грозных космических и военных машин. Идеология должна была стать космична. Но этого не случилось. Вы, господин технического космоса, владеющий этой великолепной техносферой, чувствуете ли недостаток этих тонких иррациональных энергий?
В.С. Философский вопрос. С одной стороны, я — инженер до мозга костей. Но, с другой стороны, я окончил музыкальную школу и пел в государственном хоре. Я тоже чувствовал и продолжаю чувствовать то, о чём вы сейчас сказали. Человек не может состоять только из одних мыслей, конструкторских решений, он не исчерпывается интересом к машинам. Человек — это душа. Это душевное переживание, душевная тайна. Иногда, проведя весь день на заводе, среди бесчисленных забот, совещаний, планёрок, среди двигателей, я возвращаюсь домой, и мне хочется сесть за фортепиано и поиграть мои любимые композиции. Иногда, чего греха таить, я беру лист бумаги и сочиняю стихи, которые никогда никому не покажу. Что это значит? Значит, душа живёт своей обособленной от машины жизнью, у неё свои тайны, свои надежды, свои ощущения жизни и смерти. Космос — это бездонная чаша. Быть может, края её сделаны из драгоценных металлических сплавов. Но в глубине её таится бесконечный космический дух.
А.П. В советское время я много ездил по заводам, полигонам. Описывал труд, описывал механизмы труда — машины. Мне казалось увлекательным описать техносферу. А в то время мои сверстники, современники писали русскую деревню, русский пейзаж или жизнь московских коммунальных квартир. Их не интересовала машина. И машины в ту пору — большие машины, мегамашины, само государство как машина — оставались неодухотворёнными, голыми, сиротливыми. И, в конце концов, они погибли. Сегодня, по-моему, машина ещё в большей степени одинока, лишена духовной атмосферы, нежели прежде. Попробуйте современному художнику, писателю предложить изобразить ваш двигатель — он растеряется, не найдёт образ, начнёт метаться, выпишет всё приблизительными сравнениями. Как сделать так, чтобы художник пришёл в ваш цех и описал этот двигатель, оставил его образ, дал ему художественное воплощение?
В.С. Имейте в виду, что мы здесь, сотворяя двигатель, сами являемся художниками. Эти двигатели не нарисованные, но они являются произведениями искусства, вызывают эстетическое восхищение. Когда у нас в Химках был День города, мы вывезли двигатели на площадь на всеобщее обозрение. Люди были поражены, восхищены, стекались к двигателю, как будто перед ними воздвигли изумительный памятник. И маленькие дети, которые касались двигателя, может быть, не понимают его назначения, его конструкцию, но прекрасно понимают, что соприкасаются с чем-то великим.
Может быть, такие изделия, как наше, нужно чаще выставлять на вид, создавать открытые музеи.
Недавно мы были на мысе Канаверал в центре Кеннеди, где есть потрясающий по своей изобразительности и красоте музей космонавтики. Народ должен видеть то, что он создаёт, исполниться чувства собственного достоинства, гордости.
Привычно слышать в адрес русского народа, что это народ-лентяй, народ-раб, народ-тупица. Что русская история — это сплошное насилие и рабство. И люди начинают верить этому, начинают унывать. Но если они увидят эту красоту, мощь и величие, в них опять проснётся оптимизм, радость жизни и радость творчества. Люди должны видеть, чем они владеют, что они создают. Тогда они вновь исполнятся силы, творчества. А впереди у них будут огромные победы и достижения. Идеология государства не может базироваться на офисных центрах и развлекательных учреждениях, а может базироваться на высших достижениях человеческого разума. Об этих творцах, машинах, грандиозных победах должны вновь зазвучать песни и родиться поэмы. Космос — это та основа, на которой мы будем создавать идеологию будущего.
А.П. Когда существовала конфронтация с Западом — этот великий разлом миров — эта конфронтация по существу и породила наш военно-космический рывок. Сталинская воля создала нашу космическую индустрию, и эта военная опасность родила таких гениев, как Глушко и Королёв. Сейчас конфронтации нет, и, казалось бы, исчез стимул для России строить непрерывные серии этих грозных великолепных машин.