Учитывая данное обстоятельство, длящуюся диффамацию в глобальных масс-медиа, а также сверхжёсткую позицию США по расширению своей системы ПРО в Европу, беспрецедентное решение Путина не принимать участие в работе очередного саммита "большой восьмёрки", а послать вместо себя в Кэмп-Дэвид Дмитрия Медведева выглядело вполне обоснованным и логичным.
Но оно тоже подчёркивало, что "восьмёрка" перестала восприниматься как некое сакральное пространство, в котором "сильные мира сего" решают его судьбу. Без Китая, Индии, а теперь, по сути, и без России, G8 оказалась неспособной что-либо всерьёз решать, а тем более — делать, утратила своё глобальное измерение.
Ни по евровалюте, ни по Сирии, вообще ни по одному из обсуждавшихся в Кэмп-Дэвиде глобально значимых вопросов никакой реальной программы действий принято не было. И слова Дмитрия Медведева о том, что нынешняя встреча "восьмёрки" была самой значимой и плодотворной из всех, на которых ему пришлось побывать, — не более чем дань дипломатии со стороны российского премьер-министра, которого теперь за взятую им на себя роль доставщика личных писем от Обамы к Путину и обратно злые языки уже прозвали "курьер-министром", что, разумеется, не имеет никакого отношения к действительности.
Кризис "восьмёрки" объективно усиливает международное значение НАТО. Саммит Североатлантического альянса в Чикаго оказался куда более продуктивным, чем кэмп-дэвидские посиделки. Выяснилось, что уходить из Афганистана США вовсе не торопятся (да и зачем: ведь "героиновая" модель экономики этой страны показала свою непреходящую эффективность, а после подключения доходов от наркотрафика к финансированию предвыборной кампании Обамы резать курицу, несущую золотые яйца, и вовсе нет никакой необходимости). И пресловутый "транзитный пункт" в Ульяновске, согласитесь, тут был бы весьма кстати. Не говоря уже о том, что Вашингтон давит и на Астану, требуя для своих военных открытия каспийских портов.
Но сыгранная "кремлевским тандемом" внешнеполитическая партия показала, что "шестёркой при семёрке" (и при США) Россия больше ни быть, ни считаться не намерена, что глобальные изменения геостратегического баланса в современном мире не проходят без внимания и без участия нашей страны, что у неё, наконец-то, появилась не просто более-менее адекватная и субъектная внешняя политика, отличная от бездумного следования в фарватере Вашингтона, как это было в годы правления Ельцина, но политика проектная, связанная с определением и достижением собственных целей в будущем.
Главной и приоритетной целью российской внешней политики сегодня является максимально возможная реинтеграция "постсоветского пространства", перспективы которой напрямую связаны с дезинтеграцией пространства "европейского". Кризис "зоны евро", вызванный, как официально утверждается, безответственной финансовой политикой целого ряда европейских государств, а на деле — "экспортом долларового хаоса" из США в Европу, не ограничивается только денежным измерением. Это — кризис "европейской идентичности", выступавшей как главная альтернатива советскому проекту для "стран народной демократии" и подавляющего большинства бывших союзных республик. Весьма показательно, что в ЕС образца начала 90-х стремились не только поляки, венгры, чехи, румыны, болгары и другие "братушки"; не только прибалты, молдаване, украинцы и жители кавказских республик — стать полноправными членами этой организации изъявляли желание и казахи (ведь часть Казахстана геграфически расположена в Европе!), и узбеки, и туркмены, и таджики, не говоря уже о таких европейских народах, как татары, башкиры и чеченцы…
Сегодня эти евроиллюзии развеиваются как дым, а их реальная цена становится понятной даже ежу, не говоря уже об испанцах, венграх и греках, бастующих против политики "затягивания поясов", или о немцах, вовсе не желающих тратить свои кровные деньги на "южных и восточных бездельников". Долговой кризис Греции уже приобрел политическое измерение, по итогам выборов легитимное правительство не сформировано, программы финансовой помощи заморожены, на 17 июня назначены перевыборы, и далеко не факт, что их итог будет принципиально отличен от уже имеющегося в наличии.
В таких условиях Россия снова становится центром геостратегического притяжения на "постсоветском пространстве", в которое входят не только бывшие союзные республики, но и бывшие страны СЭВ. И эти возможности необходимо использовать по максимуму, чтобы двигаться дальше.