Но появился настоятель — дивный монах отец Алексей, православный мистик, утончённый романтик, которому местный владыка повелел восстановить монастырь. И вот — повсюду кипят работы, возводится разрушенный собор, реставрируются барочные храмы, начинают блестеть позолотой купола и кресты.
И с зелёной кручи открывается такая божественная даль! С безбрежной синевой лесов, с серебряной подковой реки, с таинственными облаками и тучами, из которых вырываются шатры лучей. И невольно думаешь: "Поселиться бы здесь, в тени монастырских стен. Ухаживать за розами, смиренно молиться, смотреть, как над рекой пылают огненные зори".
Но эти эпические переживания, умиления перед провинциальной тишиной и покоем покинули меня, как только я оказался в зале, наполненном представителями брянской элиты: предпринимателями, партийцами, краеведами, журналистами. И всё, что я от них услышал, весь тон и энергия разговора напомнили мне атмосферу Болотной площади, и мои прежние представления о тихом провинциальном Брянске оказались полной иллюзией. Люди гневались, негодовали, корили власть, называли её воровской и преступной, ненавидели и впадали в отчаяние. Предприниматели, что побогаче, говорили о лютом иге чиновников, которые воруют, требуют взяток, ненасытно хапают, отнимают честно наработанный бизнес. Они готовы уехать из Брянска за границу, куда уже перевели деньги, где обустроили себе дома для жилья, и намерены навсегда расстаться с русской жутью.
Политики говорили о фальшивых выборах, о подлогах и фальсификациях, о подкупе избиркомов, о невозможности честным путём пройти в Думу, чтобы изменить криминальный климат политически мирными средствами, очистить Брянск от воров и мздоимцев.
Молодые бизнесмены утверждали, что больше нет разницы между демократами и патриотами, а граница проходит между воровской властью и народом, который испытывает насилие, сравнимое лишь со временами оккупации.
И в этот нервический протестующий хор вливались голоса коммунистов, справедливороссов, представителей правящей партии, русских националистов. Это гневное собрание напоминало шаровую молнию, которая вот-вот вырвется за пределы здания и полетит по городу, поджигая резиденцию губернатора, законодательное собрание, здания банков и супермаркетов.
Собравшиеся не желали слушать моё выступление, мои суждения о метафизике русской истории, о мистической русской победе, а жили насущным — нестерпимым и едким. И я думал: какая ужасная опасность подстерегает русскую государственность, если негодование охватило все слои общества, все пласты народа. Похоже, близится час, когда Поклонная гора сольётся с Болотной площадью.
Меня пригласил в Брянск местный предприниматель Олег Васильевич Розанов — умница, добывший себе немалое состояние торговлей медикаментами и ювелирными изделиями. Стоящий на ногах настолько прочно, что ему не страшны интриги и злые козни власти. Человек очень русский, окруживший себя русскими сподвижниками и соратниками, озабоченный не только личным преуспеванием, не только благосостоянием своего города, но и судьбой русского народа, всего русского мира, о котором размышляет далеко и глубоко, верно, знакомый с трудами русских философов и духовидцев.
Мои беседы с Олегом Васильевичем открыли мне совершенно новую ситуацию, которая складывается среди русского предпринимательства. В 90-е годы и речи не могло быть о появлении русского капитала. Капитал в основном был еврейский или мусульманский. Вся советская собственность, все государственные деньги, все сырьевые и природные богатства России оказались в руках Абрамовичей, Фридманов, Вексельбергов. Русские люди, у которых отняли заводы, нефтяные поля, алмазные копи, не имели серьёзного автономного бизнеса, серьёзных автономных денег, а то, что имелось, вливалось и обезличивалось в финансовых потоках корпораций-гигантов.
К началу 2000-х годов повсеместно стал образовываться русский бизнес: мелкий, средний. И в регионах появились русские предприниматели, русские купцы, осознающие свой бизнес, своё дело как русский бизнес, русское дело. И небольшие излишки, прибыли его они готовы были тратить на русское дело, понимаемое ими как строительство православных часовен, жертвование в монастыри, финансирование паломнических поездок.