В России существуют сегодня две духовные культуры: малая (по своей духовной сути) либеральная, с осью вокруг Рублево-Успенского шоссе и олигархических оффшоров, но с немалым количеством телестудий и глянцевых СМИ, и большая традиционная, народная, русская — с осью от Калининграда до Владивостока, в провинциальных центрах, небольших городках, посёлках, сёлах. Малая нападает на большую, поносит её, развращает, откалывая от подлинной культуры группы подрастающего поколения. Власть, постоянно подпитывающая свою малую культуру, вдруг ощутила её враждебность самим основам русской государственности, враждебность её всем традициям, заложенным в русской истории. Но сумеет ли власть, осознав это, повернуться к большой традиционной русской народной культуре, да и захочет ли наша большая культура даже в малой мере оказать поддержку такому институту власти? Не чувствует ли наша большая традиционная культура как в либеральствующей прослойке, так и в некоторых слоях правящей элиты чуждое себе миропонимание, чуждые нравственные и культурные ценности?
Нужна ли России гельманоподобная культура? И что заставляет власть имущих даже в такое сложное для себя время делать ставку лишь на неё, на растворение нашего национального сознания? Русский народ всегда был способен на национальную мобилизацию и на совершение великих исторических подвигов не только во имя себя, но и во имя всей страны и даже человечества. Но он должен видеть перед собой великие исторические задачи, должен видеть искомую и желанную цель.
Сегодня русская национальная литература с культурного поля почти устранена, и во многом сама устранилась от вторжения в формирование нового государственного мышления. Может, это от того, что нынешнее государство для русских писателей — чужое?
Не пора ли повернуться лицом к русскому народу и к нашим традиционным духовным и культурным ценностям? Ведь никогда в истории нашей страны, даже во времена предреволюционного декаданса, мы не имели столь безнравственную и растленную творческую группировку предпринимателей от культуры, утверждающих, что они и есть элита.
Мы не призываем к запретам, гонениям — мы призываем к повороту властей к русскому национальному самосознанию. И тогда найдется на общем поле место даже либеральному балаганчику, потешающему зрителей особого свойства.
Нам нужны народные права. Нам нужна народная интеллигенция, нам нужна народная культура, имеющая тысячелетние традиции. Дайте им дорогу!
Настроения последнего времени наглядно доказали отсутствие четкой национальной державной культурной доктрины в государстве, что приводит к попранию любых законов, любых традиций, к попранию патриотизма, религиозности, справедливости, семейной ответственности, но в конце концов приводит к попранию самой власти как таковой. Ставка на растленное молодое сознание приводит не к безразличию по отношению к власти, а к всеобщей радикализации общества.
Парадокс в том, что критикуемая сегодня правительственная элита нередко живет по тем же самым законам, что и протестные слои либерального вестернизированного общества. Хватит ли у той части правящей элиты, которая обладает государственническим сознанием, силы и воли осуществить поворот идеологического и культурного руля в сторону национального самосознания?
Это зависит, в том числе, и от настроения самих русских писателей. Хватит ли у нас энергии, пассионарности, чтобы зажечь народ энергетикой реального преобразования всего общества, или мы уже свыклись со своей ролью человека на обочине, свыклись со смиренностью и пассивностью? Легко вспомнить знакомые со школьных времен строчки из знаменитого лермонтовского "Бородино", но гораздо труднее исполнить эти боевые заповеди.
Во многом задача доведения до власть имущих подобных истин ложится на современного русского писателя. Он не может быть только "зеркалом русской жизни". В сегодняшних обстоятельствах требуется его активное обращение к обществу через свои произведения. Хватит ли сил у русских писателей "глаголом жечь сердца людей"? Не утратил ли русский писатель возвышенную, но порой и опасную роль проводника Божественного предназначения? Способен ли нынешний писатель мерным звуком своих могучих слов воспламенить человека для духовного возвышения, для созидания, для битвы за наши ценности? Прозвучит ли писательское слово сегодня, "как колокол на башне вечевой во дни торжеств и бед народных"?