А номенклатура жила уже отдельно от народа — и богатела, несмотря на борьбу со взятками и с "цехами": дети "цеховиков" откупались от армии вполне успешно. "Золотые" обзаводились справками из психбольниц. Они хотели служить своему карману, а не стране. И готовились они совсем к другой жизни — к вольготной, богатой жизни в мире западных "ценностей". На факультетах иностранных языков детей партийных начальников было больше всего.
В СССР времён Брежнева уже накапливался тот дурной личный капитал, который норовил легализоваться, который стремился узакониться, то есть из преступного перейти в открытый и неподсудный. А для этого требовалась помощь "заграницы" как в свержении строя, так и в свержении уже неудобной для обогатившихся верхов идеологии. Рамки социального равенства были давно уж тесными для них.
Нам, молодым, оставалось только наблюдать, как вызревает, как разбухает до критической отметки тот самый личный капитал продажной партийной номенклатуры, как он просится на волю и хочет иных законов — законов открытого, беззастенчивого его употребления. Народные волнения, начиная с 1986 года, были инспирированы верхами, рвущимися к завершающему этапу, — к окончательному и необратимому дележу богатств Союза.
Так приходило к власти Поколение Измены — измены интересам Державы. Со своей паразитической формой правления оно разрушило всё здоровое, что было. И успело создать за двадцать лет собственную, дичайшую и разнузданную, культуру. Сумело сформировать свою, генетически модифицированную литературу, не имеющую ничего общего с отечественной, природной. Взрастило некий книжный гидропон, не нуждающийся в почве…
Мы очень хорошо понимали, куда всё идёт. Ребята из нашего Литинститута отправлялись воевать в Абхазию, в Приднестровье, отстаивали в 1993-м "Белый дом". Но "…защищали не бугров", а страну от распада, как пел тогда Николай Шипилов. И в том же 1993-м уже писал иеромонах Роман: "Всё выше, выше пьедестал тельца, всё чётче зрак насильника и хама!"…
Поры молодых иллюзий у нас не было.
"ЗАВТРА". Для чего, для кого вы пишете — стало ли это другим? Другой адресат, другие цели…
В.Г. Идея произведения первична. Эта идея требует воплощения, вне зависимости от того, понравится она кому-то или нет. А дальше — как повезёт. Сам автор может взять да и сжечь написанное, были случаи. Но это не значит, что он писал для растопки печи.
Современникам чьё-то очень глубокое произведение может вообще не открыться. Или они примутся истолковывать его вкривь и вкось… У нас "Горе от ума" А. Грибоедова ещё не расшифровано как следует. Каждое поколение открывает лишь какую-то новую смысловую грань. Но произведение — это призма, множество граней которой соотнесены таким единственным образом, что в сердцевине рождается луч. Играет луч — живёт произведение. И к этому лучу аналитики приближаются долго, очень долго, пробуя разгадать его природу. Ну, до тех самых пор, пока не обнаружат, что нижней и верхней плоскости у этой призмы — нет…
В самом творчестве заключена глубочайшая тайна. Тут сложному автору рассчитывать на немедленное и полное, массовое понимание было бы наивно… Поэзия Юрия Кузнецова, например, столь многомерна, что современность лишь разволновалась от неких необычайных бликов и пока рассматривает их, полагая, будто громадные, грозные кузнецовские смыслы у неё все — на ладони. На самом же деле — это мощнейшая поэзия будущего века России. Не этого…
Великую Ольгу Фокину у нас — то поставят в один ряд с теми, кто рифмует "розы-берёзы", а то и такой сомнительной чести не удостоят. Глубинные произведения современность, замордованная ростом цен, считывает плохо, воспринимая куда живее что-то более плоское... Надмирный дар Николая Тряпкина оценивается у нас пока лишь в первом приближении. А по своей значимости его творчество приближается к фольклору — к народному языковому и смысловому, жанровому богатству, глубин которого нам в полной мере и вовсе не постичь: мы ведь, удаляясь от старины, теряем ключи от мифа… У народа нам ещё — учиться и учиться, и уж никак не лезть к нему в учителя-благодетели, потому как сокровища Слова все — у него, раскрытые — и потаённые.
С современной прозой то же самое, что и с поэзией: и видящие не всё в ней видят, и слышащие — хорошо, если слышат хотя бы отчасти, в таком случае художнику крупно повезло уже при жизни.