Но книжному рынку от современной русской литературы нужна развлекательность. Или смакование порока трущоб — книжное лакомство, доказывающее никчёмность "туземного населения".
С мессианской, жертвенной Россией в последние два десятка лет никто особо в книжном мире не считался. И в эпоху нашествия "свободы слова" мы были лишены своего Слова — лишены своей национальной литературы, её жизнь почти замерла… Засветится, правда, иной раз — подобием свечи или подобием костерка на бетонном полу — достойное произведение, да и вызовет тем самым у роскошествующих досаду: всё-то неудобные авторы живы, а ведь отключены давно от всяких, казалось бы, литературных коммуникаций…
"ЗАВТРА". Когда вы работаете, то создаете условия добровольного заточения. Почему?
В.Г. Высокий христианский аскетизм — это другое, художественное слово там исчезает. Тут же всё проще. Некоторые темы, в самом деле, требуют довольно глубокого погружения в материал. Выходить из него на поверхность часто, значит, уметь выходить быстро. А это чревато чем-то вроде кессонной болезни. У водолазов, к примеру, быстрый подъём с глубокого дна на поверхность заканчивается параличом… Чтобы часто "выныривать" в свет, пишущему человеку надо либо работать на небольших глубинах, либо быть очень мощным экстравертом. У интровертов это получается хуже.
Но в слухах о чьём-то "заточении", о "затворе" содержится обычно преувеличение. Такое мнение складывается о людях, не очень-то любящих распространяться, где они бывают, зачем и когда. Совершенно верным подобное мнение бывает редко.
"ЗАВТРА". Сегодня прилавки книжных магазинов завалены безграмотной макулатурой, которая выдаётся именно за русскую современную литературу. Как воспринимать этот подлог?
В.Г. Как вакханалию… И профессионалы, и многие читатели понимают, что в Храме отечественной литературы, кроме совсем небольшой группы достойных писателей, два десятка лет кряду галдят и ликуют самые разные, вольные и невольные, осквернители русского Слова, — так, что и литературной службы давно уж не разобрать, не расслышать.
Но сами они из Храма не выйдут. А с Торговца, который ввёл их в этот Храм, и вовсе спроса нет. Торговец нынче — основной наш цензор и заказчик. И его изгонять из Храма никто не собирается: он там — главный. Не наши учёные-литературоведы, не высоколобые критики, которые бескорыстно служат русской литературе, — нет!.. А значит, и дальше будут буйствовать в Храме отечественной литературы всё те же безобразники. "Пьедестал тельца" того требует. Внедрённый в Храм, он, в самом деле, становится всё выше. А о том, что в этом Храме всегда существовал и существует алтарь — учитывается мало. Многие люди власти об этом даже не догадываются… В конфликте, в несовместимости служения и торгашества поощряется верхами — второе.
"ЗАВТРА". Как вы относитесь к участницам панк-группы "Pussy Riot", вторгшимся в Храм Христа Спасителя? К многочисленным и знаменитым защитникам, настаивающим на их освобождении?
В.Г. Они настаивают на том, чтобы осквернительницы наших святынь были выпущены из-под казённого суда — на суд толпы. То есть преданы самосуду... Странная "защита". От неё попахивает кровью.
Воцерковлённые люди на преступление, конечно же, не пойдут. Им духовники запретят. А молодые и пылкие заступники веры, по самочинному своему порыву, могут надломить свои судьбы необратимо. Вот кого жалко… В самих же осквернительницах мне сложно рассмотреть человеческое.
"ЗАВТРА". Теперь в церквях продаётся немало художественной современной литературы религиозного направления. Что для такой литературы важнее: моральная чистота, дух, сюжет?
В.Г. Она искренняя. Но малоопытная чаще всего… Ведь хороший краснодеревщик долго осваивает своё ремесло под руководством умных мастеров. Он изучает породы дерева, обзаводится специальными инструментами, годами вырабатывает свой, особенный навык обращения с материалом, исследует приёмы предшественников. А на благих порывах, но без должного освоения профессии, создаст он только не очень качественную табуретку. Так вот, плохо, когда табуретку эту оценивают, как сервант. А иногда возводят её даже в ранг терема…