Впрочем, при таких вложениях в раскрутку ажиотаж мог бы быть и больше. Как, например, проявили свои способности организаторы банкета в честь премьеры фильма "Любовь с акцентом" от режиссёра-кавказца, мужа Нади Михалковой. Ненасытным пираньям-кинокритикам и другим почётным гостям милостивые хозяева — вероятно, под впечатлением от прошлогоднего обзора в газете "Завтра" — раздавали… чурчхелу. Ненавязчивый фаллический символ, к Фрейду не ходи. Но раздачей незабываемого презента занимались почему-то девушки в розовых (пардон, коралловых) платьях, а не аутентичные представители пляжного бизнеса. Хотя гораздо органичнее в фойе "Октября" выглядели бы приезжие торговки, привезённые со станции Выхино, то и дело восклицающие: "Пирожки! Чебуреки! Сосиски с картошкой!".
Гораздо симпатичнее на этом фоне выглядел безжалостный фильм "Рай. Любовь" Ульриха Зайдля, снятый в псевдодокументальной манере. В центре сюжета — любовный рай толстенной немки, которая пыталась найти бескорыстное счастье в объятиях "бисексуала". Но потом решила потратить евро, которые она зарабатывает сиделкой у даунов, на поиски продажной негритянской любви в негритянском государстве. Там же царит нормальная, привычная обстановка концлагеря курортного режима. "Здесь (в тени пальм на пляже перед отелем) — Европа, за чертой под палящим солнцем — Африка". Мы видим, как чернокожие "тарзаны" готовы за мелкую мзду обслужить сексуальные фантазии бледнолицых "русалок". Мечта интернационального "Аненербе" без мечты о воспроизводстве. Наблюдая, как служащий гостиницы расстреливает из рогатки незаконно мигрирующих мартышек, хватающих фрукты у приезжих, так и напрашивается вопрос: "Что автор хотел этим сказать? Может быть, мы чего-то недопоняли?" Учитывая, что фильм — только первая часть трилогии, приходится с нетерпением ожидать появления остальных двух.
Что же касается основного конкурса, то здесь можно было обнаружить немало сюрпризов. "Орда", получившая приз за режиссуру, будет рассмотрена отдельно в ближайшем из номеров. Польские же "80 миллионов", посвящённые борьбе с коммунизмом в 80-е, вряд ли задумывались как вариант антисоветской пропаганды. А если и задумывались — то на выходе получилось нечто иное. Всем советским патриотам "старой школы" греют душу реплики в сторону главного гэбэшника, по фамилии Собчак. "Собчак — курва, Собчак — пся крев, Собчак — непереводимые идиоматические обороты…" Физиономия киношного гонителя антикоммунистической организации "Солидарности" Собчака очень напоминает анфас реального Ильи Яшина. Если же воспринимать фильм как "документ эпохи" (занятие, распространённое среди политически-озабоченных граждан), то всё получается ещё смешнее. Ведь руководство Советского Союза не пошло по пути Маргарет Тэтчер и не стало завозить на вроцлавские заводы вьетнамцев, заменяя ими ленивых и пьяных поляков. А служащие римско-католического престола, закалённые в воровстве на протяжении тысячелетий, оказались способными обворовать даже хитроумных гэбэшников, навевая воспоминания о фильме "День Святого Януария". И даже введение танков на улицы "мирно спящих" польских городов оказывается не попыткой Ярузельского прекратить энтропию, а всего лишь закономерным следствием криминальной активности профсоюзных боссов, реакцией на "ограбление по-собчачьи".
Гораздо логичнее смотрелась бы отправка в программу "Русский след" мировой премьеры фильма "Одинокий остров", по нелепой случайности очутившейся в основном конкурсе фестиваля класса А. Это произведение логичнее рассматривать как объект, иллюстрирующий высказывание "кино — это агрессивная имперская форма". Советский Союз, развивавший фабрики грёз в республиках вопреки экономической целесообразности, не смог изменить очевидного. В мелкой стране кино всегда будет неликвидным. Вольная или невольная интерпретация эстонцами "Анны Карениной", в которой фамилию Вронский носит машинист тепловоза, рассказывающий школьникам про то, что четырёх человек он раздавил, а трое убежали, могла бы получиться смешной комедией. Если бы не оказалась, по сути, длиннющей экранизацией известного анекдота про прибалтов: "Мужик, до Таллинна далеко? Даа, теперь даалеко".