Владимир БОНДАРЕНКО (слева) и Андрей РУДАЛЁВ (в центре) на вручении премии «Нацбест-2007»
Многим памятна встреча творческой интеллигенции с Владимиром Путиным, состоявшаяся пару лет назад, на которой Юрий Шевчук озвучил несколько нелицеприятных для власти вопросов и высказываний. Тогда бросилась в глаза реакция прочих представителей творческой интеллигенции, находящихся за столом: кто-то задавал вопросы относительно провоза сцеженного материнского молока в самолете, кто-то про ёжиков... Ярмольник шутил, Макаревич крутил перстнем на руке. Непротокольный голос Шевчука о свободном обществе отразился тогда на лицах многих страхом.
Тогда один вопрос сверлил мозг: где ходатаи за народ? Куда делась та прямолинейность, бескомпромиссность, правда-матка, с которой обличали в былые времена, с которой, не скрывая наслаждения, пинали умирающее тело империи, прежний режим? Куда улетучилось праведное негодование, та свирепая ненависть, с которой казнили зверства сталинизма, бесчеловечный и оторванный от цивилизованного мира Советский Союз?
Тогда все отмолчались, а Юрий Шевчук остался один. "Властители дум" остались безъязыкими, молчащими, с охранительной идеологией "как бы чего не вышло". Тогда подумалось, что это особый феномен: когда люди молчат, вместо того, чтобы говорить, отворачиваются, когда нужно поддержать, дипломатично выбирают усреднённый консервативный вариант, голосуют не за то, что называют достойным. Этакий внутренний разброд и отсутствие цельности. Наверное, это страх, привычка к страху или личная стерилизация под страх, ожидание страха…
К чему тогда нужно было прислушиваться? К молчанию большинства или голосу одиночки?
Умные люди и психологи говорят, что подавленные инстинкты и желания рано или поздно вырываются наружу. Вот и сейчас позволю себе предположить, что страх трансформировался в ненависть, как в ситуации с придворными, которые с особым изуверством терзают своего некогда грозного властителя.
В этой ситуации выковывается стая. Стая, в которой действуют инстинкты и звучит единственный клич "ату". В этой стае нет здравого смысла, перспективных идей, а часто и банальной логики — лишь одна компенсация за унижения и молчание. И уже в этой ситуации, когда все говорят и галдят, следуя общей инерции, нужно сделать паузу и промолчать до поры…
По большому счёту всё, что сейчас происходит в нашей столице, — не против системы, а за систему. Определённый физиологический процесс системы, попытка её мимикрии.
Система — капитал, символом которой являются деньги, когда-то выносящиеся в коробке из-под ксерокса, теперь обнаруженные в конвертах "лидера нашей оппозиции", существует животным инстинктом самосохранения.
Существующий либеральный, гламурный протест крайне важен самой системе. Во-первых, он даёт ощущение его локальности: сытые с жиру бесятся. Во-вторых, дезавуируется сам протест, который, по сути, сводится к банальной борьбе за власть, но не затрагивает коренных основ системы. Сложившаяся система, можно сказать, допустила внутри себя ситуацию борьбы за выживание, где должен победить сильнейший. В итоге возможна перемена мест слагаемых, но не более.
Поэтому обществу вновь дана единственная объединяющая идея — Путин. На этот раз с попущением метать в него гневные громы и молнии. Если ранее он был представлен в качестве персонификации надежд, то теперь в роли чуть ли не современного Вельзевула. Такая персонификация "зла" очень удобна для системы, которая готовится к воспроизведению. Удобно, когда есть лицо, отвечающее за всё; при этом снимаются вопросы к самой системе, выстроенной после развала Советского Союза.
Ещё в декабре, когда только посыпались первые снежинки протеста, я отметил, что у России проблема с элитами. Её элита — как правящая, так и оппозиционная — далеко не в союзниках, всё это из одного корня, но с разным риторическим посылом. У России нет союзника внутри, кроме её правителя и народа. И тот, и другой сейчас в крайне слабом и плачевном состоянии. Элита, как правящая, так и оппозиционная, убрала народ из субъекта политики, его голос перестал звучать в общественном хоре, а из правителя сделала миф и объект для анекдотов.
Главная опасность России, в том числе для её целостности, в её элитах. С одной стороны — регрессивные бонзы, которые обосновались вокруг властной кормушки и для которых страна — лишь поле чудес для отдельно взятой замкнутой касты. Это давно уже не национальная элита, хотя и часто спекулирует патриотической риторикой, — а номенклатурная. Её космос — это только сфера личных и корпоративных интересов. С другой — элита "прогрессивная". Либеральная, демократическая, какая угодна. По большому счёту, она мало отличается от первой разновидности, а лишь только претендует на её место. Это также далеко не национальная элита. Сфера её интересов — ареал существования действующей номенклатуры, всё остальное пространство, все прочие интересы — разменная монета в задаче главного стратегического прорыва — произвести рокировку в номенклатуре.