К 2003 году авторитет Путина внутри страны и за рубежом вырос настолько, что он не только решился посадить в тюрьму тогдашнего "олигарха № 1" Михаила Ходорковского, но и, заручившись поддержкой глобального "клана Рокфеллеров", сумел отстоять это своё решение под весьма мощным прессом со стороны глобального "клана Ротшильда". В 2008 году Путин, отказавшись после долгих колебаний от "третьего срока", весьма удачно "нырнул под волну" глобального финансового кризиса. Конечно, экономическая эффективность государственной помощи крупным российским бизнес-структурам была, сравнительно с другими ведущими странами мира и Китаем, удручающе низкой, и авторы настоящей статьи об этом не раз писали, но надо признать и другое: распродавать "Газпром", РЖД или "Роснефть" за долги не только не пришлось, но даже вопрос об этом не стоял. Точно так же не стоял вопрос о взрыве северокавказского сепаратизма, а чеченский батальон "Восток" в составе российской армии успешно воевал в ходе "южноосетинского конфликта", "распугав всех грузинских солдат".
Но сейчас ситуация принципиально иная, чем была восемь или даже четыре года назад. Внутриполитические разногласия внутри США, достигавшие своего пика в 2004 году, во время соперничества Джорджа Буша-младшего и Альберта Гора, когда судьбу президентства решили всего несколько десятков голосов избирателей, сегодня, перед лицом уже вполне реального краха "империи доллара" и растущей мощи Китая, практически сошли на нет. И сейчас "вашингтонский обком" ставит вопрос просто: "Кто не с нами, тот против нас", — заодно изымая у всех, кто находится в пределах досягаемости и, в первую очередь — у своих союзников, средства на обеспечение собственной гегемонии. Это поведение, в чём-то сходное с поведением античных Афин накануне краха Морского союза и с поведением Карфагена накануне Пунических войн с Древним Римом. Разумеется, поведение принципиально бесперспективное и самоубийственное, но, видимо, ничего лучшего у нынешней Америки не остаётся — счётчик её только государственных долгов уже зашкаливает за отметку годового ВВП, составляя свыше 18 трлн. долл., и понятно, что эти долги не могут быть выплачены, даже если завтра Федеральный резерв поднатужится и напечатает такую сумму.
Однако всем, кто сегодня так или иначе вынужден копить безнадежные американские долги, от этого не легче. Пока их издержки от грядущего банкротства США выглядят куда более пугающе, нежели текущий ущерб от продажи за "пустые" доллары реальных товаров и услуг. Тезис о том, что ужасный бездолларовый конец лучше, чем бесконечный долларовый ужас, пока не находит должной поддержки на международной арене. США по-прежнему тратят на военные нужды больше, чем остальной мир вместе взятый. То же самое касается сферы масс-медиа: практически весь глобальный интернет работает на американских технологиях и стандартах. Такая безусловная — вернее, почти безусловная (если не выводить за скобки стратегические ракетно-ядерные потенциалы, которые можно задействовать только в ходе "большой войны") — военно-информационная гегемония США имеет своим следствием практическую невозможность прямого, "лоб в лоб", противостояния "вашингтонскому обкому". Но зато открывает огромные перспективы манипулирования возможностью такого противостояния, поскольку та же Америка находится на пределе своего военно-политического потенциала, и любой новый масштабный конфликт для неё так же нежелателен, как и для её вероятного противника.
Поэтому Путин вовсе не случайно, отвечая на вопрос о "новой Москве", затронул, казалось бы, вовсе не обязательную тему укрытий центров управления войсками, если "не дай Бог, конечно", Россия окажется перед угрозой большой войны.
Впрочем, на повестке дня сегодня не "большая война", а куда менее масштабные и определённые проблемы. Кстати, вы заметили, что не было сказано ни слова про Pussy Riot? То ли из-за озвученного Путиным "антисемитизма" этих "свободных художниц", то ли по какой-то иной причине, но вместо срочно забытых журналистами "пусек" на первый план была выдвинута тема запрета усыновления американцами российских сирот ("закон Димы Яковлева"). Это был самый первый вопрос пресс-конференции, заданный Ксенией Соколовой из журнала "Сноб", затем ту же тему поднимали Александр Колесниченко ("АиФ"), Инесса Землер ("Эхо Москвы"), Сергей Брилёв (телеканал "Россия"), Антон Желнов (телеканал "Дождь"), Диана Хачатрян ("Новая газета") и Александра Красногородская ("Русская служба новостей") .