Во время одного из воздушных боев над занятой немцами территорией был сбит советский самолёт. Лётчик в последний момент выскочил из пылающей машины и, раскрыв парашют, опустился в лес. Немцы с овчарками тут же бросились ловить пилота. Ведь каждый убитый или захваченный в плен советский лётчик ценился у врага больше, чем сто убитых или захваченных в плен советских солдат-пехотинцев.
Приземлившись, советский летчик, мгновенно избавился от лямок парашюта. Как можно быстрее и как можно дальше отбежал от места приземления. Нашел овраг, заросший кустами орешника и бузины. Залег и затих. Достал из кобуры пистолет, дослал патрон в патронник, приготовил запасную обойму и стал ждать немцев. Оставалось одно — убить пару или более "фрицев", а потом застрелиться.
Шли секунды, минуты… Шло время... Заканчивалась жизнь... Летели птицы. Галки, наглые, крикливые, летели стаей куда-то по своим осенним делам. Скорее всего, на помойку, в Балабаново.
Вдруг послышался хруст сучьев, удары железа о дерево. А затем, в густеющих сумерках среди стволов старых елей появилась хрупкая фигурка русского деревенского мальчика. Ему было примерно 14-15 лет. Он топориком срубал сучья с поваленных немецкими бомбардировками деревьев и складывал их в охапки.
Он собирает дрова, — подумал летчик. — А если есть дрова, значит, где-то есть и печка.
Летчик подкрался к мальчику и сквозь беззвучие осеннего леса хрипло прошептал: "Товарищ! Эй, товарищ!"
Мальчик сначала испугался, сжал топорик в руке, но потом, быстро пришел в себя. Он сразу понял, что стоящая перед ним чёрная, мешковатая фигура — это пилот только что сбитого советского самолёта. Лётчик подошёл ближе.
— Здравствуй! Ты кто?
— Я Лёша.
— Откуда?
— Из Киселёва.
— Ты собираешь дрова?
— Да, собираю. Грибов-то в лесу уж нет, — криво усмехнулся мальчик.
— А до деревни идти далеко?
— Если быстро, минут двадцать-пятнадцать.
— В деревне есть немцы?
— Приходят. Их комендатуры в Старомихайловском и в Добрино. Километрах в двух-пяти отсюда.
— А как ты думаешь, кто я такой?
— Ха! А чего тут думать! Вы наш лётчик, — весело и дружелюбно расплылся в улыбке Лёша, — Я видел, как вас сбили!
— А что сделают со мной немцы, если меня поймают?
— Убьют или расстреляют, — очередной раз осклабился мальчик.
— А у тебя в доме кто?
— Я, мама и две малые сестрички.
— А где отец?
— А где ж ему быть? — вздохнул Алексей, — На фронте. И старший брат там же. Воюют они.
— А родственники, другие, есть?
— Из родственников есть еще сноха в деревне, в доме недалеко от нас.
— А ты можешь провести меня к себе в дом так, чтобы немцы нас не увидели? Мне надо укрыться где-то, пока они меня будут искать.
— Могу, — ответил мальчик.
— Тогда пойдем, — сказал летчик.
Вскоре через присыпанное крупой раннего снега сжатое ржаное поле промелькнули две невнятные фигуры. Они "проскользнули" в сумерках от леса, к краю деревни и скрылись в одной из изб.
Анисья Петровна с полуслова поняла, о чем идет речь. Через пару минут советский офицер выглядел, как деревенский мужичок, дальний родственник мужа, зашедший погостить из соседней деревни.
Нынешние жители Киселёва со слов своих родителей, бабушек и дедушек рассказывают, что сбитый пилот пробыл в доме Новосёловых трое суток. Когда немцы перестали его искать, ночью, Лёша довёл пилота лесными тропами до реки Нары. До конца войны офицер доблестно сражался с фашистами и выжил.
В те старые годы в деревнях Калужской области не было глухих заборов. Людям нечего было скрывать. Соседи знали всё или почти всё о своих соседях. Весть об укрытии советского летчика в доме Новоселовых сразу же стала известна всей деревне. Но жители Киселева даже друг перед другом делали вид, будто ничего об этом не знают. И только сноха Анисьи Петровны, беременная от её старшего сына, который в то время доблестно бил немцев на фронте, пошла в Старомихайловское, в фашистскую комендатуру, и донесла на свою свекровь и на мальчика-деверя…
Фашисты на мотоциклах, с пулемётами, примчались в Киселёво. Они забрали Анисью Петровну и Алексея. Допрос был недолгим. Немцы расстре- ляли мать и сына Новосёловых в овраге, недалеко от своей комендатуры, прикрепив им на грудь фанерные таблички с надписью на русском языке: "ПАРТИЗАН". Тела Новосёловых, в назидание местным жителям, долго лежали около тропы между деревнями Старомихайловская и Киселёво.