Было бы иначе, кабы стоили иного мы,
мы на инфицированных смерти не стучим –
возлетаем над землею роем коронованным.
Кто надеется вернуться, тот неизлечим.
* * *
Из случайно подслушанного разговора
Постарайся внимать без укора
ироничным хорам голосов:
– Ты без маски, без марлевой, Жора,
между прочими – как без трусов!
Неотступная сестра
Наш мир хронически простужен
и непрерывно бюллетенит.
Но ты и в нём кому-то нужен…
Своей, к примеру, бледной тени.
Ты сжился с ней, сестрой родной,
под маской – на двоих одной.
Иконка
Cкажи мне, малая иконка,
В какой-такой единый миг
иссякнет вирусная гонка?
Ответствуй мне, пресветлый лик!
Безмолвный образ на цепочке,
ты среди плевел – мёртвый злак,
ты – вопросительный – на строчке
надежды уцелевший знак,
хотя заложник поневоле
cтатистик в лютых новостях,
в которых по моей «Спидоле»
с утра вещают о смертях.
Наш некролог уныл и долог –
сценарий ада на крови…
…Ты нас, Бессмертия осколок,
Пандемия
У Персидского сяду залива,
от иных изолирован мест,
и задумаюсь там сиротливо,
как попал под домашний арест.
Не по чину терпеть и ломаться
мне, который всегда на войне.
Я из тех, кто COVID-19
усмирит и поставит к стене…
Если память отпустит забота,
в белорусский нырну я простор,
где в прозрачное небо ворота
отпирает Шагал до сих пор,
где летают с художником люди,
не боясь никого заразить,
где не слышно пальбы из орудий,
детвора не умеет дерзить,
водят девы в лугах хороводы,
алых маков в траве угольки,
а у Припяти – чистые воды
и полны синевы васильки…
… Плещут линии моря прямые,
над волнами лазурь хороша…
Божий секрет
Напрасно не рассчитывай на Бога,
он умывает руки, как и ты.
Отдышка та же у него… изжога…
Он поминутно бегает в кусты.
Что завтра (он не ведает, похоже)
навалится на мир со всех сторон?
Как быть с людьми – нежнее или строже? –
когда Отцом при них поставлен он.
То стыд его охватит злой и бойкий,
то тучей неприятности попрут…
Он обучался в юности на двойки
у Нострадама – шалопай и плут.
Сжав кулаки, он молится сутуло,
он вряд ли смог бы утаить слезу,
узнай бы кто про школьные прогулы…
Бог – наверху, а вирусы – внизу…
Как не поверить, всех на свете пуще,
в израильский бацилловый абзац!
Однако, погадав в шабат на гуще,
замочит вирус старый доктор Кац.
Ну, а пока, по прихоти природы,
а то – что много хуже – дурака,
сидят по личным норам все народы
и тянут виски, как свои «срока».
* * *
Мне сказала дама с чебуреком,
секс-журнальчик весело листая:
– Возмогу счастливым человеком
все короновирусы Китая!
Мне мужчина, до меня охочий,
сладок даже в скромном пальтеце –
пусть и без «резинки», между прочим,
главное – чтоб марля на лице!
* * *
Комендантский час по миру –
время радости – вампиру,
сатанинскому кумиру
карантиновый режим.
Мы же – кто не сломлен властью –
инфицированы страстью,
перед вирусною пастью
просто голые лежим.
Мы лежим, где воздух вязок,
без набедренных повязок,
как из Андерсенских сказок
две загадочных души.
Божьи чернила
О чём бы хотелось прочесть
в священном писании, в Торе?
Там что-то, разумное есть,
чего не прочтёшь на заборе.
Там кодексом вера дана –
та вера надежды дороже,
сестра ей издревле она,
да вот разлучились, похоже.
Какой в изоляции толк?
Протесты прости мне, Мадонна,
я заперт флажками, как волк!
К музеям – кордоны … Корона!
И август в обнимку со мной,
увы, не пройдётся по залам:
гуляет с ним в паре больной
чума по пустынным вокзалам.
Пожить бы за некой рекой,
где вера любовь сохранила….
Неужто для Торы такой
закончились божьи чернила…
Как раскованный Бродвей
Свари себе лучше пельмени
и песню придумай. Запой!
Но лишь не вставай на колени
пред вдруг очумевшей толпой.