— Как⁈ — кричит Колокурый, хватаясь за голову. Он чувствует, что сходит с ума. — Как это возможно⁈
— Иномирские петарды, — пожимает каменным плечом Вещий. — Много грохота, много пламени, которое не обжигает, и при этом абсолютно никакого вреда. Если тебе интересно, в Заиписе на Новый год обожают стрелять этими игрушками. Говорят, со стороны кажется, будто весь город горит. Я собираюсь попасть на это светопреставление зимой, очень уж интересно.
Колокурый слушал и ничего не понимал. Что еще за Заипис? Нет, это неважно. Он проиграл щенку. Купился на иллюзорный трюк, на гребаный фокус и сброшенные буклеты с иероглифами. Его развели как сопляка. Он сошел с дороги, на которой имел преимущество. Сейчас все его бойцы под прицелами, а бронемобили подорваны.
— Вы не можете нас убить! Мы в зоне военных действий! Идет война! Нельзя убивать своих! — кричит Колокурый, прибегая к последнему козырю в рукаве.
— Да что ты говоришь, — фыркает Каменщик. — А вы зачем приперлись в Сковородщину? Неужели бить ханьцев? Ага, как же. Я могу спокойно перестрелять вас всех в рамках самообороны. В живых оставлю только парочку твоих бойцов в качестве пленников. Если дойдет до разбирательства, телепаты Охранки заглянут им в головы и удостоверятся в ваших изначальных целях. Я в своем праве.
Черт! Вещий всё просчитал! Колокоруый мечется взглядом по дороге.
— Вы можете сдохнуть или сдаться, — вдруг говорит Каменщик. — Сейчас, правда, идет война с внешним врагом, и я готов проявить жест доброй воли. Но никакой поблажки не будет. После вашей сдачи в плен вы все отправитесь прямиком на фронт до конца войны. В самую горячую точку. И это должно быть ваше добровольное решение. Мне некогда вас уговаривать, даже наоборот — для меня намного проще сейчас перестрелять вас как цыплят, чем возиться с вашим конвоированием на фронтир.
— Командир, надо соглашаться! — обращается к Колокурому один из его бойцов.
Колокурый быстро соображает. Он ни капли не верит Вещему. Может, его людей щенок и пощадит, но самого Колокурого точно пристрелит. Так бы на его месте поступил бы сам Колокурый. А потому сдаваться он точно не собирается. Пускай придется пожертвовать всем отрядом, но Колкурый прогрызет себе дорогу к спасению. Да и уже срать на дорогу, лишь бы сейчас выжить, а дальше видно будет.
— Огонь! — визжит Колокурый. — Убейте гадов! Это ловушка! Никто нас не оставит в живых!
— Ой, дурак, — вздыхает Каменщик, покачав шлемом.
Гвардейцы Бирюзовых вскидывают автоматы и открывают огонь, но очереди пуль натыкаются на вспыхнувшие силовые поля. А за зеленым заслоном спокойно себе стоит Каменщик. Колокурый в ужасе отшатывается, нога спотыкается о торчащий корень, и дворянин падает на задницу.
Вот же дураки! Хорошо, что они не смогли в моменте ударить ничем потяжелее автоматов, и силовые поля выдержали обстрел. Дороге не страшны автоматные очереди. Самое главное — нафига это всё? Я ведь дал им возможность сдаться. Но дурак командир похоронил себя и своих людей.
Первый обстрел прекращается, поля гаснут, и я уже собираюсь сказать своим открыть огонь, раз наша очередь, но неожиданно людей Бирюзовых атакует кто-то третий. Прямо из земли вырастают острые корни и пронзают ноги наших противников. А когда те падают, им в животы и лица тянутся новые корни. Предсмертные крики наполняют поляну. Лишь тройка магов в доспехах остаются невредимыми, но их со всех сторон окружают частоколы древесных корней, которые опутывают и сдавливают тела.
Часть корней тянется и к нам, но сквозь асфальт они прорасти, видно, не могут, а от тех, что на поляне нам защититься совсем не проблема. Бирюзовым же не везет вдвойне. Они попали в ловушку смерти и не могут выбраться к нам на дорогу. Ну а нехрен было открывать по мне огонь.
— Друиды⁈ — в удивлении восклицает Веер. — Откуда они здесь взялись⁈
Тут же из броневика выскакивает взволнованная Змейка и принюхивается, раздувая ноздри.
— Чую запах риса, фака!
Рисоеды? Что они тут забыли? Я «включаю» сканера, а также активирую на максимум органы чувств. Благодаря силе физика, это не составляет труда: улучшить барабанные перепонки, увеличить дальнозоркость, и вот любой шорох или движение в листве не ускользает от моего внимания.
— Удивительное дело, братья! — слышу я громкое восклицание на ханьском из глубин леса. Такое ощущение, что говорят сами деревья. Голос похож одновременно на шелест листьев и скрип коры. — Похоже, мы напали не на тех! Это не подкрепление, а враги! Но кто же знал, что русские будут воевать с русскими вместо того, чтоб объединиться против общего врага! Тупые львы!