Мы молча обмениваемся взглядами, каждый оценивая другого. Я не могу не заметить, как он сдерживает своё раздражение. Конечно, я не принял его за слугу, но кто так встречает гостей? Получай ответку, как говорится.
Старик Серафим, поморщившись, ведет меня в гостиную. Мы усаживаемся, и вскоре из коридора заглядывает Катя с подносом, на котором дымятся две чашки чая и ватрушки. Мое любимое лакомство оказалось здесь, и я не смог сдержать довольную улыбку.
— Благодарю, Екатерина, — улыбаюсь девушке. Она, покраснев, кивает и отходит к деду, встав возле подлокотника его кресла.
— Я знаю, зачем вы пришли, — произносит Серафим, скрещивая руки на груди. — Будете предлагать вассалитет. Только вот в прошлый раз служба вашему роду кончилась нашим разорением и убийством почти всех членов рода, так что мы пас.
Я откусываю ватрушку и запиваю её чаем, наслаждаясь вкусом.
— Вы меня с кем-то путаете, — замечаю, прожевав. — У моего рода еще никогда не было вассалов-дворян.
— Зато у вашего деда были, — передразнивает старик, его глаза сверкают от гнева. Ох, как он достал. Такое ощущение, что меня пригласили только за тем, чтобы поныть передо мной и обвинить в разорении своего рода. Даже Кате неловко, видно по тому, как она пристыженно отводит взгляд в сторону.
— Как бы то ни было, вы ошиблись, — говорю, откидываясь назад. — Никакого постоянного вассалитета я не собирался вам предлагать.
Старик удивленно округляет глаза, его суровое выражение лица смягчается на мгновение. Катя, замерев, тоже выглядит растерянной и, как мне показалось, испуганной.
— Я — граф России, конунг Тавиринии и сюзерен Авиарии. Службу мне еще нужно заслужить, а вас, простите, я даже не знаю.
— Как это не знаешь⁈ — вскрикивает Серафим, даже не замечая, что перешел на «ты». — Смородины служили твоему деду, а до него прадеду! Мы проливали кровь за Филиновых — свою и чужую! — и ни разу в жизни даже не помышляли о предательстве! Да вернее Смородиных нет никого на свете!
Катя смотрит на дедушку полными удивления глазами. Минуту назад он наотрез отказался быть моим вассалом, а теперь рекламирует достоинства рода.
Я с пренебрежением пожимаю плечами.
— Может, и так, но меня никогда не было в роду Филиновых, и ваших заслуг перед ними я не застал. Поэтому вассалитета вам предложить не могу.
— Ну и не предлагай, — разобиделся дед, отвернув лицо. — Больно уж ты осторожный в свои юные годы.
— А вы разве не такой были? — усмехаюсь, поднимая брови в ироничном жесте.
— Я⁈ Да я в двадцать уже прославился на Аномалии! — гордо заявляет Серафим. — Таких монстров там сваливал псионическим клинком, что нынешней молодежи и не снилось! Однажды мы наткнулись на банду уисосиков, а это же верная смерть! Сейчас-то уже напридумывали разных спреев, а тогда не было ни единого шанса! Только брызнут вонючкой — капут! Век не отмыться! Думаешь, мы испугались? Ничего подобного: выдюжили ежатню, перехитрили, заманили сырками в коробку… Все потом получили по ордену Мужества.
Старик еще минут двадцать в красках рассказывает о подвигах бурной молодости. Катя смотрит на меня извиняющимися искрами в глазах, но я подмигиваю барышне, и она, покраснев, отводит взгляд.
— А сейчас справитесь с работой телепата? — спрашиваю, когда старик, выдохнувшись, шумно отхлебывает чай.
— Запросто! — без грамма сомнения заверяет он.
— Тогда я готов нанять ваш род на установку ментальных щитов своим сотрудникам, — сообщаю. — В клан я вас пока не готов принять, но у меня много фирм, много людей, и там вы сможете развернуться. Платить буду достойно — выше рыночной цены. Считайте это закладом в наши возможные будущие отношения.
— Но я… но Филиновы… но… — не находится со словами растерянный старик.
— Извините, но про Филиновых мне больше некогда слушать. Это всего лишь найм, — я встаю. — Никто вас ни к чему не принуждает. Никаких вассальных клятв, только трудовой договор и соглашение о конфиденциальности. Впрочем, если не хотите, то уговоров не будет. Мне нужны замотивированные сотрудники. А сейчас, простите, мне пора. Я и так задержался, уж очень интересно было послушать о ваших геройствах на Аномалии.
Не дожидаясь ответа, выхожу в прихожую. Там меня догоняет Катя. Теребя подол домашнего платья, она смотрит на меня со смесью эмоций: благодарности, надежды и волнения.
— Спасибо, Даня, — искренне говорит девушка. — Спасибо за этот шанс!
— Учись хорошо, Екатерина Олеговна, — усмехаюсь я. — И тогда, может, я возьму тебя в гвардию.
— Что значит «может»⁈ — вспыхивает она. — Конечно, возьмешь! Как только ты отчислился, я стала лучшей в нашей группе! А скоро стану лучшей на всех четырех курсах Устранителей!