— Нет, шеф, — грустно вздыхает Студень. — Этой отравой только желудок испортишь. Походный провиант не получится.
Мда, дела. Стоит мне прикоснуться к нему, как мой палец пружинит. Слизь сжимается под моим давлением и тут же возвращается в прежнюю форму. А прикольно! Может, батут из нее сделать? Или…
— Не так уж всё и плохо, как ты думаешь, — замечаю я, задумчиво разглядывая комок. — Есть идея. Попробуй создать из неё что-то… полезное. Например, бронежилет.
— Бронежилет? — повторяет он, морща лоб. — Это… это невозможно. Она же… просто…
— Попробуй, — настаиваю я, вставая рядом и наблюдая за ним сверху вниз. — Оберни слизью своё тело, пусть она равномерно распределится по всей поверхности.
Студень сосредотачивается, его лицо на мгновение становится хмурым. Слизь медленно растекается по его руке, затем по плечу, шее, и вот уже почти покрывает всё его тело полупрозрачной, плотной плёнкой. Она выглядит как доспех, но не жёсткий, а словно бы вылепленный из жевачки.
— Ну вот, совсем другое дело, — замечаю я с улыбкой. — Теперь пробуем.
Создаю в руке небольшой булыжник. Камень незамедлительно летит в сторону Студня. Снаряд врезается в Студня. Бах. Вибрация пробегает по слизистой поверхности. Но гвардеец даже не качнулся — его ноги, будто вросшие в землю, остались на месте, словно он и не почувствовал этой атаки. Вскинув голову, он изумлённо смотрит на меня, его глаза широко раскрыты.
— Это… это что, шеф? — голос его полон потрясения. — Она поглотила удар⁈
— Видишь? — ухмыляюсь, отступая на шаг. — Она действует как амортизатор. Снижает эффект от физических атак. Научись применить её в бою. Можешь создать щит или усиленную броню. Ты ведь можешь контролировать её форму?
— Д-да… — он смотрит на свои руки, как будто видит их впервые. — Щит… броня…
— Защита от сильных ударов, поглощение кинетической энергии, создание временных барьеров… — перечисляю, наблюдая, как в его глазах вспыхивает искра понимания. — И ещё что-то новое, что ты сам придумаешь. Главное, что она живая, гибкая. Её можно использовать, изменять… и развивать.
Студень медленно кивает, будто открывая для себя целый мир возможностей.
— Спасибо, шеф! — произносит он горячо. — Я даже не думал, что…
— Теперь будешь думать, — перебиваю, хлопнув его по плечу. — Продолжим работать над этим. Мне понравилось. Пойдем на полигон. Часик у нас есть перед отлетом.
Студень с готовностью кивает и мы топаем вниз. Час проходит на удивление продуктивно. Он впитывает новые техники и уловки как губка, адаптируя свою Слизь под разные боевые сценарии. Студень обучился новым фичам и теперь в Москве не пропадет. Его обязательно вызовут на дуэль мои недоброжелатели, я в этом уверен, но бывалый гвардеец задаст им жару. Москвичи навсегда запомнят, как связываться с моими гвардейцами.
Аэродром Невинска оживлён, словно встрепенувшийся улей. Мы с жёнами, вассалами, Дубным, Змейкой, Настей и учителями жён садимся на борт.
Золотой будет следовать за нами. Ему полезны такие упражнения, да и зрелище он создаёт незабываемое. Кстати о зрелище…
Я открываю канал связи и связываюсь с капитаном воздушного судна:
— Снизьте скорость при приближении к столице. Дождёмся Золотого.
— Сделаем, господин.
Пока самолёт набирает высоту и плавно разворачивается в сторону столицы, я выглядываю в иллюминатор. Прозрачное стекло даёт отличный вид на золотистую чешую нашего воздушного сопровождающего. Его силуэт мелькает вдали, и через несколько минут массивная фигура дракона вырисовывается на фоне голубого неба.
— Хочешь пофорсить, Дань, — смекает Лена.
— Круто. Жители Первопрестольной заценят, — поддерживает Светка.
Ровно через час «Ладога» снижает скорость, и вскоре Золотой легко пристроился рядом, словно бы следуя за нашим курсом.
Когда мы начинаем спускаться, внизу вырисовываются толпы людей. Они указывают на нас пальцами, кто-то взволнованно машет руками, явно не зная, что делать от восторга. Фотографии, видео — всё это будет разлетаться по новостям. Мы привлекли внимание всей Москвы, как и планировалось.
Приземление проходит плавно, шасси мягко касается взлётной полосы. Выходим на свежий московский воздух, и едва я ступаю на бетон, тут же слышу рёв. Золотой, приземлившийся чуть поодаль, складывает крылья и, издав низкий гортанный звук, ступает вперёд. Его когти врезаются в покрытие полосы, оставляя глубокие следы.
«Добро пожаловать в Москву, желточешуйчатый»— с лёгкой усмешкой говорю по мыслеречи.
Золотой рыкнул устало. Ну да, утомился столько лететь.