— Я в гости, — с улыбкой отвечаю. — Старших позови, Ваше Благородие, — достаю из кармана сторублевую банкноту и бросаю ему в руки. — И неплохо бы послать кого-нибудь в магазин, пускай купят «Ириных ватрушек» к чаю.
— Ах ты, чернь! — сжимает он кулаки, хоть банкноту и поймал ловко. А я с улыбкой жду — накинется или нет. Но парень, видимо, хорошо помнит прошлый опыт атаки на меня и совсем не горит желанием снова бегать от галлюцинации Змейки. А жаль: так бы здесь всё и закончилось.
Но трусость — тот инстинкт, что уже во второй раз спасает Зябликова.
Тогда я просто прохожу мимо Гены и устраиваюсь в единственной комнате в старом кресле спиной к окну. Скоро из кухни приходят Ефрем и Фома. Один в дранном халате, другой в трениках и майке-алкоголичке.
— Зачем ты пришел, Вещий? — глава рода тоже с трудом сдерживается. Он усаживается на дряхлую тахту с торчащими пружинами, и видок у него недобрый.
— Поговорить, — небрежным движением задираю рукав пиджака, показывая циферблат дорогих часов. — Не уделите мне всего пятнадцать минут, Ваше Благородие?
Лица у всех Зябликовых перекашиваются от ярости. Их безумно бесит, что простолюдин носит дорогое шмотье, да и вообще намного богаче, чем они — люди белой кости и голубой крови. Но самое главное — сейчас Зябликовы не чувствуют страха. И это уже интересно. Для меня.
— Ну и что ты хочешь мне сказать? — рычит Ефрем.
— Я хотел бы уточнить, зачем вам Камила Енерева, — продолжаю вежливо улыбаться. — Вы явно находитесь в бедственном положении, но мне непонятно, как брак вашего наследника с Камилой поможет выбраться из него.
— А это не твое дело, — выцеживает Ефрем, будто бы незаметно кивнув Фоме и Гене. — Твое дело — не путаться у нас под ногами.
— Позвольте не согласиться, Ваше Благородие, — мягко возражаю. — Камила Енерева — член доброотряда «Юных русчией». У нас контракт с армией, мы служим Царю. А моя обязанность как фактического главы отряда, чтобы каждый «русич» мог исправно нести службу. Вы же чините этому препятствия.
— Слушай, Вещий, — фыркает Ефрем. — Я объясню тебе по-хорошему один раз. Ты всего лишь простолюдин. Твой полковник-отчим тебя не признал и не принял в род. А значит у тебя нет покровителя. Твоя стая Легавых далеко, как и банда, которую ты называешь гвардией, а два Дара тебе не помогут против трех телепатов.
Я с показной опаской поворачиваюсь к двум другим Зябликовым. Фома уже выхватил из воздуха какую-то кривую лиловую палку. Хм, это что, неужели пси-клинок? Серьезно? Ох, меня едва не разрывает смех от взгляда на корявое убожество. Даже не смог вылить форму меча.
— Насчет отчима у вас интересное предположение, — замечаю, опустив голову. — Но по поводу Камилы может…договоримся? Если не возражаете?
Вежливость сейчас просто необходима. Как и выражение испуга на лице. Первое — чтобы княжеские следователи не обвинили меня в оскорблении дворянской чести и создании повода для нападения, второе — чтобы Зябликовы уже наконец решились напасть. А то сколько можно сидеть? Я же безоружный, дрожащий, испуганный. Берите меня тепленьким, убивайте, закапывайте тайком загородом, ну же!
Но Зябликовы не торопятся.
— Пусть он мне часы отдаст, — требует Гена. — Не хочу их с трупа снимать.
— Подожди с трупом, — бурчит Ефрем, оглядывая меня. — Вещий, ты вроде не тупой. Но пришел к нам без своих бандитов? Что-то тут нечисто.
Кажется, не прокатило. Ну ладно, пятнадцать минут уже прошли. А значит, за окном уже должен взлететь он.
Все три Зябликова вдруг смотрят мне за спину. Их глаза наполняются ужасом. Не оборачиваясь, я специально притупляю слух, чтобы не слышать клацанье огромных челюстей и хлопанье мощных крыльев.
— Ах ты, чертов сопляк! — Ефрем вскакивает с тахты и бросает на меня псионический разряд. А мне только это и надо! Мои щиты выдерживают удар. Это успех, господа! Ведь теперь можно контратаковать! Ура!
Обрушиваю мощный разряд на Ефрема, чтобы он замедлился. Тот хватается за висок: проняла отдача от щитов. Да еще, возможно сквозь защиту просочились иллюзии — тогда он ощущает себя в в мареве тумана и ничего не видит.
— Сдохни, чернь! — сбоку набрасывается Фома со своей псионической палкой.
Я мигом формирую пси-гладиус и отражаю выпад. Два пси-оружия встречаются и отскакивают друг от друга.
Усмехаюсь в лицо телепату.
— Смешно: простолюдин дерется мечом, а благородный предпочел корягу.
— Это твоя последняя шутка! — вопит он, снова пытаясь огреть меня палкой.
Без труда отражаю замах. Тем временем во второй руке формирую пси-хлыст. Хорошо быть оберуким. Щелчок хлыста — и Ефрем падает на колени, схватившись за шею.