– Товарищ полковник, а почему если к семнадцатому году уже сформировался левый троцкистский уклонизм, то в восемнадцатом самого Троцкого единогласно поставили руководить строительством Красной Армии, то есть на вторую должность в государстве, после Ленина?
– Товарищ курсант! Это идеологическая диверсия!!! Да в военное время я бы вас расстрелял у заднего колеса вашего «Уазика»! Да как вы вообще можете! Нет, вы посмотрите как низко упала политическая сознательность! И это будущий офицер! Позор!
Вопрос полковнику Гудкову обошелся Филу дорого – первым экзаменом на зимней сессии шла злополучная История КПСС. Феликс ответил на твёрдую пятерку, может даже его ответ был лучшим во взводе, но не имеет права такой политически незрелый элемент получить «отлично» по Истории нашей Партии. Гудок, скрепя зубами, вкатил Филу четвёрку. Так и осталось это «хорошо» первой оценкой и единственной четвёркой в Филовой зачётке за все оставшиеся шесть лет. Остальные отметки разнообразием не баловали – короткие «отл».
Однако кроме уроков много времени приходилось тратить что называется в пустую. Главным хронофагом (времепожирателем по-латыни) были различные наряды и хозработы. Один замполит факультета, проповедник победы революционных идей над здравым смыслом, полковник Василий Кононов видит в таких мероприятих толк. Если судить по его речам, то это самый главный воспитующий момент в курсантской жизни. Сегодня замполит разошёлся не на шутку, в пылу заявив, что хозработа важнее для курсанта-медика, чем анатомия. Мол первая воспитывает волю, а вторая же просто наука, каких много. И вообще наука ничего не воспитывает, а просто учит, да и то плохо. Вот Партия учит хорошо – социалистический труд на благо всего общества создаёт нового человека. Во как! Прям те новая эволюция. С этими словами замполит благословил всех вместо уроков идти разбирать старую кафедру Паразитологии. Там Фил нашёл здоровый полый кирпич, ещё дореволюционный, с ятями. С двух сторон было написано «КОНОНОВЪ». Курсанты посмеялись, кто-то предложил туда насыпать земли и посадить дубок. Дубов рядом было порядочно, быстро отыскали проросший желудь. Принесли дубок на курс, поставили на подоконник словно комнатный цветочек. Курсанты о нём заботились, поливали, пока Вася Кононов не нашёл своего однофамильца при очередном шмоне. Видать в спешке забыли спрятать реликвию. Замполит орёт, мол, что это? Феликс было пустился в какую-то пространную лекцию об японском искусстве, экибана-бонсай… И улетел этот натюрморт с третьего этажа об асфальт, как граната во врага. Замполит намёк слишком близко к сердцу принял.
Однако акт вопиющего вандализма не остался безнаказанным – Феликс решил отомстить «красному попу» за погибшего любимца. Так как именно у его кровати находился злополучный подоконник с именным кирпичём, то доказать свою непричастность Филу не удалось, и он получил от замполита наряд вне очереди. С ним за компанию в наряд поставили Изю, Игорька Сафронова, тоже залётчика-внеочередника. Залетел Изя по-дески – на рубильнике. Незадолго до шмона послал его старшина Абаж-Апулаз открывать боковой вход – курс со столовки встречать. Сафронов вход открыл, стоит, ждёт, а курса всё нет. И обнаружил он на стене здоровый железный ящик с ручкой. От нечего делать Игорь этот рычаг дернул вниз, а оттуда сноп искр! Курсант сразу в неописуемый восторг пришёл. И делал салют еще минуты три, всё равно от скуки маяться. За этим увлекательным занятием его и застали Образец и Кашалот, оба генералы – начальники факультетов сухопутчиков и мореманов. Они бегали по всему расположению, пытаясь найти причину ритмичных перебоев с электричеством – рычаг-то был рубильником, отключавшим ток сразу во всех кабинетах начальства. С генеральского слова Изю заступили в наряд повторно, да и не один раз. Понятно, такое тоже требовало мести. К сожалению кабинет Кашалота оказался неприступен, а вот кабинеты замполита Кононова и генерала Образцова дежурный ночью открыл и как нельзя кстати пригнал Изю с Филом там убираться. Во время уборки ребята тихонько открутили розетки и спрятали в тех дырках сырые яйца. Дней через десять яйца протухли и у начальства такой аромат в кабинетах стоял – хуже, чем в морге на Судебке! Генерал с полковником искали-искали, что воняет, да так и не нашли.
В ночь «диверсии» у Сафронова шёл уже третий наряд вподряд, и он порядком вымотался от постоянного недосыпания, да и Феликс вместо драгоценных минут сна среди ночи по генеральским розеткам лазил. К концу наряда сил у них почти не оставалось, вот и прохалявили слегонца – толчки не помыли. А наряд у них принимал тот же старшина Абаж-Апулаз и сержант Клизьма. Заходят, значит, они в туалет, а там всё засрано! За такую борзость Абаж-Апулаз грозится ещё нарядов вне очереди влупить, а Клизьма обещает припахать курсантов «на донаведение порядка» не приседая часов этак до трёх ночи. От такой перспективы Феликс пожух, а у Игоря вообще дополнительные наряды, как смертный приговор – и так учёбу вконец запустил. Он и спрашивает: