Всю эту закулисную информацию о профессоре Филу поведал капитан Сидоркин. Конечно же поведал со скрытым «корыстным» умыслом – за потенциальную возможность получить три-четыре сотни электронных микрографий к своей диссертации. На следующий день Фил галопом помчался к Гурьеву. Поначалу Гурьев воспринял предложение о создании маленькой целевой лаборатории на кафедре Патофизиологии с осторожностью и скептицизмом, однако потом решил рискнуть. Ведь кто главное действующее лицо? Никто! Ноль без палочки – курок-третьекурсник, с такого и взятки гладки. Дадут ресурсы – пусть работает. Гурьев быстро составил модель эксперимента и расписал простенький исследовательский план. Чтобы создать хоть какие-нибудь гарантии долговременного существования лаборатории решили сразу много электронной микроскопии не делать – не больше десятка снимков в неделю на двоих. Так как большинство картинок с электронного микроскопа не слишком информативно, особенно когда не знаешь, чего ищешь, то по мнению Гурьева именно такой темп позволял смело удержать лабораторию в руках Феликса на все его оставшиеся три с половиной года в Академии. Окрылённый Фил побежал к Сидоркину – главному посреднику сделки.
На следующий день капитан-патологоанатом вошёл в профессорский кабинет полковника-патофизиолога. Шанцев, бесцеремонно закинув ноги на стол, сидел в глубоком кожанном кресле и смотрел по телевизору хоккей. Сидоркин вежливо кашлянул, а потом по военному громко гаркнул:
– Здравия желаю, Юрий Всеволдович! Разрешите?
– Заходи, заходи. Присаживайся, только не мешай – сейчас тут наши с канадцами! Вчера вот не смотрел, ходил на это дурацкое сборище реаниматологов Ленинграда, так хоть сегодня в записи увижу.
– Три-два в нашу пользу – брякнул Сидоркин.
– А-а-ы-ы!!! Зачем сказал!? У меня на кафедре разглашать вчерашний счёт запрещено под угрозой зимнего-вместо-летнего отпуска!
– Извините, товарищ полковник, не знал.
Сидоркин присел на свободный стул и замер. Шанцев досмотрел матч ровно до счёта 3:1, а потом выключил телевизор.
– Ну вот все наши «банки» я видел, а смотреть последний супостатский гол – только тахикардию у себя вызывать. Тем более когда счёт знаешь, учащённое сердебиение вдвойне не полезно, сплошной лишний адрелин. Ну давай, выкладывай, с чем пришёл?
– Помните, Юрий Всеволдович, вы пару месяцев назад говорили, что ужасно интересно посмотреть субклеточные измения по вашей тематике. Ну в свете последних публикаций, что те же супостаты недавно сделали…
– А-а-а! Пустое. Так ты с межкафедральной темой… Зарубят! – категорически отрезал Шнцев.
– Ну почему же? Просто наклюнулся весьма вероятный выход в цитологическую лабораторию на любую электронную микроскопию. Выход гарантированный, притом в обход Научного Отдела и прочей бюрократии, – продолжал Сидоркин вкрадчивым голосом.
– Поймают и за самодеятельность шею намоют! Я это уже проходил, хотя… Если за дело возьмёшься ты, а не я… Тогда тебе и намоют, а не мне! Но если по уму, то может результаты получить успеешь, а их-то уже не отнять.
По заблестевшим глазам Шанцева было видно, что предложение его заинтересовало. Сидоркин продолжил:
– В этом и соль, и прелесть предложения, что ни вам, ни мне ничего не намоют. Мы в стороне будем. Тут вся инициатива в руках у одного третьекурсника.
– У кого? У курсанта?! У блатника что ли? Тогда и слушать не хочу! – профессор нахмурился.
– Да за блатника я бы и не ратовал. Курсант обычный. Такого если и выгонят, никто в его защиту не пискнет. Просто он на своего научрука, точнее научрукшу, удачно пашет – грех таким не воспользоваться! А у этой бабы такие возможности… – обречённо вздохнул Сидоркин.
– У женщины, а не у бабы! – Шанцев напустил на себя интеллигентности – Ну и кто же она?
– Полковник Зайчик.
– Ни хуя себе! – профессорская интеллигентность как-то быстро слетела с Шанцева – Тогда точно поймают, да намоют и шею, и яйца! Намоют, а потом оторвут!
В ответ Сидоркин положил перед профессором Феликсовскую распечатку исследовательского плана сроком на три года и с жаром принялся объяснять, как под это дело здорово вклинивается любая «левая» электронная микроскопия. Через полчаса капитан и полковник топали по нестерпимо воняющему виварием кафедральному подвалу, подыскивая подходящую комнатушку для будущего экспериментатора. Остановились на заваленном поломанными стульями тёмном помещеньице, едва ли три на пять метров, но всё в кафеле. Шнацев удовлетворённо крякнул, пообещав распорядиться насчет свежей побелки потолка, установки полок с крысинными клетками и одного лабораторного стола. Так у Феликса появилась своя, пусть пока полуигрушечная лаборатория.