Выбрать главу

– Мужики, ну свалите, у меня тут правда комар. Южноамериканский. Выходите из комнаты быстро, но без резких движений. Не спугните его!

Абаж-Апулаз серьёзно посмотрел Деркачёву в лицо.

– Тонзиллит! Если это у тебя до завтра не пройдёт – то доложу по команде.

Сержанты ушли, Деркачёв аккуратно прикрыл дверь и снова уставился на потолок. Комара там не было. Может это и вправду всего лишь галлюцинация, ну какой-нибудь там синдром несбывшихся надежд. Нет, раз в АфганистОне не свихнулся, то здесь и подавно не с чего. Тозиллит снова взял настольную лампу и принялся пристально изучать стены в своей комнате. Комара не было. Тогда Деркачёв положил лампу на пол, и сам лёг, прижавшись щекой к грязному паркету. Любая пылинка, любая неровность пола давала длинные косые тени. Где-то посередине комнаты сидел комар. Деркачёв, стараясь не дышать, медленно пополз к нему. Однако насекомое оказалось не таким уж глупым, и при приближении сержантской морды быстро взлетело, буквально растворившись на фоне серой курсантской шинели, которую Тонзиллит беспечно перекинул через спинку кровати. Он, словно пограничник, светящий в море прожектором в поисках ночного аквалангиста, ползал за комаром ещё минут двадцать. Лампа уже просветила каждый квадратный сантиметр комнаты. Комара нигде не было. Тогда Деркачёв решил поймать комара на живца. В качестве живца он выбрал себя – разделся до пояса из замер на табуретке в центре комнаты. Наконец над Деркачёвым ухом опять что-то запищало. Тонзиллит замер, и тут же к нему на живот опустилось таинственное насекомое.

– Кушай, кушай меня, комарик. Приятного тебе аппетита. Пожалуйста, покушай, я вкусный! – прошептал Сява.

В ответ комар запустил хоботок в кожу Деркачёвского брюха и стал быстро наливаться кровью. Брюхо зачесалось, но гнать комара Тонзиллит и в мыслях не имел. Тем более прихлопнуть его. Он лучше бы прихлопнул того, кто рискнёт прихлопнуть эту драгоценную букашку. Комар пользовался моментом и вовсю сосал сержантскую кровь. Если очень напрячь зрение, то было видно, как на раздувшейся рубиново-красной комариной попке образуются малюсенькие капельки прозрачной жидкости. Капельки слишком лёгкие, чтобы упасть самостоятельно, и комар, а точнее комариха, ибо кусаются у комаров только девочки, сбрасывала их, потирая брюшком о кожу. Таким образом насекомое концентрирует высосанную кровь, моментально выделяя из себя излишнюю воду. Сомнений не оставалось – эта таинственная незнакомка была из ауронифелиид, эндемичных гумусофильных комаров экваториальной зоны Центральной и Южной Америк. Правда абсолютно неизвестно, чтобы эта экзотика переносила хоть какую-нибудь заразу, но сам факт… Зимой да в Ленинграде!

Тварь необходимо было изловить любой ценой. Под рукой у Деркачёва ничего не было. Наконец комар насосался крови и отяжелевший взлетел. Улетел он недалеко, тут же усевшись на стену. Деркачёв встал, и не сводя своих глаз с застывшей чёрной точки на стене, тихонько вышел за дверь. В коридоре было пусто. Сегодня суббота и курс после занятий разбежался, кто в кино, кто в увольнение, кто на «Крокодильник» – на местную дискотеку в Клубе Академии. Где-то в конце коридора маячила фигурка дневального. В такое время «стоять на тумбочке», то есть стоять по стойке «смирно» рядом с тумбочкой, на которой покоился единственный предмет – телефон, дневальный не собирался. Он уже буквально был на тумбочке – сидел на ней верхом и читал книжку, а телефон стоял рядом на полу.

– Дневальный! – заорал Тонзиллит – у тебя пустая банка есть?

– Виноват, товарищ сержант – дневальный с явной неохотой слез с тумбочки.

– Сиди, дурак! Ложная тревога. Банка у тебя есть?

– Никак нет! – дневальный опять взгромоздился на тумбочку.

Сява открыл дверь в ближайшую комнату. Темно. Никого. Пойдём в следующую. Там по турецки поджав ноги на кровати сидел Удав и поедал взглядом очередную тетрадку с формулами.

– Бабин, есть какая-нибудь банка?

– Я гадость не пью -ответил Удав, не поворачивая головы.

– Тьфу!

Через стенку в другой комнате сидел Феликс, пристально разглядывая что-то в микроскоп.

– Фил, есть банка?

– А какая вам нужна? Если для чифиря, то нету, а то наряд влупите. Я вас знаю, товарищ сержант. Скажите потом – за самовольное использование электронагревательных приборов и употребление нелегальных возбуждащих напитков.

–Феликс! Не влуплю. Очень банка нужна. Любая, но лучше пол литровая.

Феликс вздохнул и полез в свою тумбочку за банкой, покрытой характерным чифирным налётом. Деркачёв взял банку, а потом сказал вместо благодарности:

– Фил! Ты это… того… Ты меня можешь товарищем сержантом больше не называть. Можешь Сявой. Даже Тонзиллитом можно. И можно на ты. Только когда офицеров вокруг нет.

– Да ладно, товарищ Тонзиллит. Я привык уже. Ну так я к вам, то есть к тебе, зайду с кружечкой!

Фил явно решил, что Сява собрался зачифирить, чтобы подольше посидеть за науками. Деркачёв его уже не слышал – схватив банку, он бегом нёсся по коридору ловить своего комара. Скрипнула дверь в сержантскую комнату, и Фил машинально засёк время. Кипяток будет готов минуты за три, ещё минут пять надо подождать, пока чифирь настоится. Значит в девять тридцать можно заходить – тягучий тонизирующий чаёк будет в самый раз. В положенное время Феликс, прихватив горсть карамелек, вошёл в комнату к Деркачёву. Сержант опять лежал на полу, теперь прижавшись щекой к прикроватному коврику и приктыв один глаз. Он матюкаясь шарил лучём своей лампы во все стороны – комара опять нигде не было.