Научной сенсации не получилось. Даже когда Сява полностью воссоздал возобновляющийся цикл у себя в кювезе – за этим комаром так и не нашлось никаких злодеяний, в виде переноса инфекций при укусах. Тварь, на радость ленинградцам и на горе Деркачёву, оказалась совершенно не трансмиссивна. Крошка имела лужёный желудок и отличную переваривающую способность кишечных соков, где любая зараза подчистую съедалась вместе с кровью, а отрыгивать непереваренных паразитов при следующем укусе насекомое наотрез отказывалось. Хоть одно скрашивало Тонзиллитову печаль – в соавторстве с доцентом Тумко он получил настоящий патент на изобретение технологии лабораторной культивации этой ауронифелииды. Как и все «комариные» дела, патент сразу засекретили – вот не фиг врагам знать в каком соотношении Деркачёв разводил желатин глюкозой, и сколько он туда добавлял куриной крови. И тем более не фиг знать какой материал использовал, делая тёплые пузыри со средой для кормления самок. И всё остальное им тоже знать незачем – выданное патентное свидетельство об изобретении было кратким – «патент за номером таким-то, спецтема». Одно хорошо – Деркачёву, пополам с Тумко дали премию. Правда не Государственную. Обычную, кафедральную, в размере четыреста двадцать рублей. Доцент забрал себе сотню на рестораны, а остальное отдал Деркачёву – это его работа, а размениваться на мелочах Тумко не любил.
И тут Сяву взял настоящий охотничий азарт. Он понял, что экспедиции в дальние страны не единственное и далеко не обязательное условие научного успеха. В увольнения и самоволки старший сержант Деркачёв стал ходить исключительно небритым, в резиновых сапогах, вязаной шапочке, в грязной фуфайке и с маленьким чемоданчиком из тех, что так были популярны у советских сантехников. Вид у Тонзиллита тоже был вполне сантехничный, да и лазил он в основном по их же местам – по канализациям и подвалам. Одно отличие было – в чемодане кроме ножевки по металлу, толстой монтировки и тонкой фомки, никакого другого слесарного инструмента не было. Там лежала сильная лупа, как у Шерлока Холмса, специальный энтомологический садок в толстом термоизолирующем кожухе из пенопласта. Ну ещё сачёк, фонарик, термометр, маленький совочек, пинцет, куча стерильных пробирок и баночки со спиртом и формалином. Для чего ломики и ножевка – понятно, замки с подвалов снимать. Остальное для непосвящённых не понятно. Поэтому Деркачёв предпочитал лазить по ленинградским подвалам тихо, не будоража жильцов и представителей правопорядка. Уж очень трудно было объяснить, что залёз старший сержант под их дом не за компотами и иными дарами с пригородных дачек, а чистой науки ради. Да не какой-нибудь там «ботаники» – а настоящей военной биологии в коктейле с эпидемиологией. Да по идее такое должен офицер по плану спецмероприятий проводить, а не «курок в самоходе» – курсант в самовольной отлучке.
Однажды ранней весной где-то на Лиговке Сява-Тонзиллит вылез с очередного гязного подвала под какой-то котельной. Настроение у него было средненькое – хоть садок опять пополнился ещё одним кровососом, но похоже впустую. Сява был уверен, что поймал местный вид, просто радикально сокративший в тёплом подвале сроки своей зимовки – таких «оранжерейных» случаев Деркачёв уже описал десятки. И будь он не военным медиком, а каким-нибудь университетским биологом, то уже на этом материале можно смело писать диссертацию. В принципе именно об этом сейчас Тонзиллит и думал – как «гражданской» теме придать военный облик. Смеркалось, на улице ударил крепкий мартовский морозец. Колкий холодок забирался под расстёгнутую фуфайку и мерзко пощипывал тело, вспотевшее после жаркой котельной. Нахлобучив на уши свою шапочку, Сява быстро застегнулся, втянул шею в плечи и ссутулившись побежал к метро. Перемазанный грязью, весь в побелке и подвальной пыли он больше всего походил на уркагана со стажем.
«А что если защититься не от „Биомеда“, а по чистой „Эпидемке“? Чем не тема – возможность внесезонных инфекционных вспышек в крупных городах от изменения жизненного цикла комаров…»
– Эй, лимита! Куда прёшься? Платить будем?! Что, пятака на метро жалко или последний пропил?
Из раздумий Деркачёва вывел милицейский окрик. Тонзиллит автоматически пошёл мимо турникета, совершенно забыв, что он не в курсантской форме, а поэтому на бесплатный проезд расчитывать не приходится. Мент подбежал к Сяве и вцепился ему за рукав. Вячеслав рассеяно пошарил по карманам – пяти копеек там не было. Там вообще ничего не было – ни денег, ни документов, один старый киношный билет.
– Куда следуем?
– На Площадь Ленина, от туда на Карла Маркса девять.
– Где работаем?
– Нигде. Учусь я. В Военно-Медицинской Академии. Как курсант могу бесплатно ездить…
– А ну, гражданин, пройдёмте! Вы задержаны для выяснения личности!