И как болельщик, однажды я принял его сторону раз и навсегда. Больше всего повлияло на это решение то чувство внутреннего протеста, которое зрело во мне в последнее время, особенно в течение 2003 года, когда я никак не мог понять, почему своими собственными глазами вижу одно, а мне пытаются объяснить что-то совсем иное. Я видел рождение новой команды, способной изменить всё наше унылое представление о российском футболе, возникшее в тягучую пору безвременья, а мне упорно внушали, что передо мной «антифутбол», с которым следует бороться. И боролись. Всеми возможными средствами.
Торжество справедливости, триумф газзаевского футбола тоже были восприняты весьма своеобразно, о чем еще пойдет речь на страницах книги. На этом фоне автор попытался постигнуть логику нелегкого творческого пути тренера, закономерность тех выдающихся успехов, к которым он пришел. И, по возможности, воздать ему должное.
Моя солидарность с Газзаевым ни в коей мере не означает полного единства наших жизненных позиций и тем более совпадения взглядов на отдельные вопросы развития футбола, на те проблемы, которые в последнее время будоражили и продолжают волновать нашу спортивную общественность. Вполне понятно, что существует зримая дистанция между выдающимся профессионалом, который футбол «делает», и представителем многомиллионной армии поклонников футбола, которые его «потребляют».
Впрочем, общение с героем книги явилось для автора и своеобразным «мастер-классом», позволившим ему преодолеть некоторые дилетантские представления о любимой игре. Кроме того, огромную пищу для размышлений дали многочисленные встречи с близкими и друзьями Валерия Георгиевича, с его первым тренером Мусой Даниловичем Цаликовым, ветеранами орджоникидзевского «Спартака», бывшим президентом Республики Северная Осетия — Алания Ахсарбеком Хаджимурзаевичем Галазовым, президентом ФК ЦСКА Евгением Ленноровичем Гинером, Юрием Павловичем Семиным, футболистами ЦСКА, нынешними соратниками Газзаева по тренерскому штабу армейцев. Большое содействие в подборе и анализе материалов оказал автору ветеран отечественной спортивной журналистики, обозреватель газеты «Спорт-экспресс» Павел Николаевич Алешин.
Благодаря их помощи и появилась эта книга.
Часть I ИСТОКИ
Глава I ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР
Не бывает, наверное, в России человек безмерно счастлив.
Еще несколько часов назад казалось, что оно, настоящее счастье, вмиг вспыхнувшее и захлестнувшее все вокруг, уже не отпустит тебя из своих объятий, и ты не будешь находить себе места в сумасшедшей карусели, завертевшейся после финального свистка в ослепительном свете прожекторов, в разноцветных огнях победного фейерверка, под гул трибун, уже бессильных заглушить торжество болельщиков, скандирующих одно слово: «Россия!»
Свершилось! Круговерть счастливых лиц, близких, обезумевших от радости. Во время церемонии награждения свершившееся осознается: мы это сделали! Но ни умом, ни чувствами масштаб этой победы понять еще нельзя. Не с кем поделиться тем, что в тебе происходит — все в таком же состоянии, каждый переживает по-своему.
Домой! Пять часов в самолете начинают казаться вечностью. Вдруг все становится простым и ясным: ты эту победу можешь соизмерить только со своей жизнью. С той жизнью, которая известна только тебе, твоим близким, друзьям — немногим. Все остальное придумано, придумано чужими, для которых ты — всего лишь продолжение того, что творится на поле, продолжение игры. Той игры, которая называется футболом. Как объяснить другим, что футбол в твоей жизни — это давно уже не игра, да, наверное, никогда просто игрой и не был. Даже в детстве.
Там, в детстве, остались все точки отсчета. Добра и зла, справедливости. Так уж, вероятно, устроена жизнь, что некоторые истины начинаешь постигать только в зрелом возрасте, порой — только после потрясений или страшных несчастий. Беслан… Дети Беслана… Может ли эта победа в далеком от Осетии Лиссабоне дать что-нибудь тем, кто продолжает жить с горем, с которым жить невозможно?
В школе к классике относились без восторга. Наверное, была виновата в этом неизбежная зубрежка, за которой часто почти полностью терялось понимание прочитанного. Да и вряд ли могли в ту пору усвоить глубинный смысл великой литературы простые уличные мальчишки, постигающие собственные правила жизни, неписаные законы взаимоотношений.
Классику перечитываем редко, в чем и самим себе стыдно бывает признаться. Прошлой осенью, когда тяжело, до боли давило общее горе, впервые за несколько лет открыл книгу стихов Косты Хетагурова. И нет уже той полосы непонятно-высокой отчужденности между тобой и великим поэтом, которая ощущалась в детстве, в юности, да и в более поздние годы.
Прости, если отзвук рыданья Услышишь ты в песне моей: Чье сердце не знает страданья, Тот пусть и поет веселей. Но если б народу родному Мне долг оплатить удалось, Тогда б я запел по-другому, Запел бы без боли, без слез.