Но не прост был характер у Валерия — сказывалось неуемное желание всегда быть непременно первым, быть лидером. Желание это сохранилось на всю жизнь. Причем в отличие от большинства честолюбивых людей он его никогда и ни от кого не скрывал. В детстве при любых обстоятельствах он должен был сыграть обязательно лучше других и забить непременно сам. Во время игры друзей для него не существовало, проигрывать не любил, а поэтому в поражениях часто обвинял других, горячился и срывался.
Впоследствии один из близких друзей Руслан Цаликов шутил: «Знаешь, Валера, почему я стал не футболистом, а министром финансов республики? Потому что ты паса никогда не давал!»
Склонность к индивидуальной игре в нападении Газзаев-футболист также пронес через всю свою игровую карьеру. Не всем тренерам это нравилось — в футболе советской эпохи господствовал и довлел над всеми тактическими концепциями принцип «коллективной игры». А при этом очень просто было получить ярлык индивидуалиста. К счастью, многие умные тренеры и большинство болельщиков в Газзаеве видели не индивидуалиста, а яркую неповторимую индивидуальность.
Но вот над этой самой своей индивидуальностью Газзаев работал до седьмого пота с самых малых лет, еще до того, как попал в «организованный» футбол. Отрабатывал финты, часами мог жонглировать мячом, до изнеможения учился бить «ножницами» через себя, записался в секцию легкой атлетики, где бегал и прыгал в длину… Пришло время, когда малолетнего «корифея» приметили и на популярной площадке Горно-металлургического, и теперь уже не надо было простаивать здесь в очереди, чтобы хоть раз сыграть со старшими «на вылет». Пацан умел забивать, и его брали в команду с удовольствием. Но это было все же не то.
Пора было идти дальше, вырываться из дворового футбола. Однако тренеры детских футбольных школ на способного мальчишку внимания не обращали. В цене были рослые атлеты, как их тогда называли в футбольном мире Орджоникидзе, — «циклопы».
Глава II
ФУТБОЛ — ИГРА АБСОЛЮТНАЯ
Мусик запомнил только выставленную вперед прямую ногу, ощетинившуюся шипами подошву бутсы, и свой собственный страшный, на весь стадион, крик. Закричал не от боли, не от страха, а от мгновенного осознания: конец. Так в матче орджоникидзевского «Динамо» с вильнюсским «Жальгирисом» оборвалась в 1962 году игровая карьера талантливого полузащитника Мусы Цаликова. Двойной перелом, костыли. Только через год смог ходить — с палочкой.
«Динамо», как известно, находится в ведомстве МВД. Предложили работу — в местной тюрьме. Отшутился: «Я добрый, выпущу еще кого-нибудь». — «И правда, мы об этом не подумали! Кем же хочешь быть?» — «Тренером!»
Так у Мусика началась новая жизнь, и стали величать его Мусой Даниловичем. Впрочем, ветераны и друзья, проживающие в тихих дворах Владимировки — старого и когда-то очень престижного района Владикавказа, — по-прежнему называют его ласковым именем молодости.
Цаликов — это целая футбольная эпоха Северной Осетии. Наверное, он сам уже не сможет сосчитать, сколько ребят увел с улицы в здоровую спортивную жизнь, работая в детской школе. При этом и мастеров немало подготовил. По праву гордится тем, что среди его воспитанников — Худиев, Поддужный, Олейник, Хуадонов, Бабенко, Суанов. Самым талантливым среди них считает Николая Худиева. Уверен, что его ожидало большое будущее в сборной страны. Да вот только именно в те дни, когда решалась судьба Николая, по простоте душевной высказался он в раздевалке по поводу тренировок в своей тогдашней команде — ЦСКА: «Мы что, в хоккей теперь играть будем?» Все бы ничего, но возглавлял ЦСКА в то время не кто иной, как сам Тарасов. Анатолию Владимировичу кто-то нашептал об этом, последовал звонок Бескову, возглавлявшему сборную, и… дальнейшее предположить не трудно.
Прорыв в конце шестидесятых годов орджоникидзевского «Спартака» в высшую лигу ветераны команды связывают также с именем Цаликова. При этом невесело шутят: получил он за все свои заслуги два инфаркта и двухкомнатную квартиру (заметим, малогабаритную, в которой и по сей день живет).
Так ничего за свою жизнь больше и не нажил. Да и как наживешь, если к деньгам всегда чувствовал равнодушие, близкое к презрению. Открытая и широкая душа, в ресторанах всегда успевал первым расплатиться. Сам спиртным никогда не злоупотреблял, а друзей приглашал в рестораны… чтобы не травились дешевым портвейном в подъездах и на лавочках в скверах. Своеобразно, конечно, пытался противостоять столь распространенной беде нашего мужика. Одно время, когда работал вторым тренером команды мастеров, своего «главного», любившего залить за воротник, отучал с помощью пирожных. Тот, в конце концов, не выдержал и взмолился: «Данилыч, какой от твоих пирожных толк? По сто штук съедаю, никто не знает. Стоит сто грамм выпить, всей стране становится известно».
На седьмом десятке лет обострились старые травмы, со счета сбился, сколько перенес операций. Из дома теперь выходит редко, а если выходит, то по укоренившейся за долгие годы привычке покупает на свои пенсионные сбережения местным мальчишкам пирожные и мороженое. Хорошо помнит своих воспитанников шестидесятых годов, знал практически всех их родителей. Вспоминает по фамилиям: эти питались неважно (таких больше), эти получше. Вот отсюда и пришло к Мусе Даниловичу понимание, что если хочешь с детьми нормально работать, то их надо накормить сначала, по крайней мере — подкормить.
Был случай, когда срочно пригласили его на местную киностудию — не заладилась запись передачи с ребятами из клуба «Кожаный мяч». Сидят, слова не вытянешь, будто в рот воды набрали. Попросил сделать перерыв, сводил в местный буфет. Разговорились после этого перед камерами — любо-дорого. Молодая режиссерша удивляется: «Что это вы с ними сделали?» Как объяснишь ей, что просто сытый голодного не разумеет.
В свою детскую футбольную школу при орджоникидзевском «Динамо», а затем при «Спартаке» брал всех, включая тех, кого выгоняли другие тренеры. Никак не мог понять, как можно сказать в лицо мальчишке да еще в присутствии родителей, что он не годится для футбола, не имеет способностей. И из школы никогда и никого не отчислял. Только делил воспитанников на две группы: основную и подготовительную. В результате набирал до пятисот человек, вместо трех работал по пять дней в неделю, естественно, за те же 160 рублей.
К слову сказать, не понимает старый тренер своих нынешних коллег, которые могут заявить про своих футболистов: они играть не умеют. Не может человек не уметь играть в футбол, если он дошел до профессиональной команды, а тем более до высшей лиги! Помоги ему раскрыться, найти свое место, а не можешь — поддержи парня, чтобы не было у него проблем при переходе в другую команду, постарайся продать его нормально, коль уж жизнь сейчас такая.
Валерку Газзаева Цаликов специально пришел посмотреть во двор, так как хорошо знал его мать. Она об этом и попросила. Сразу понял: ребром сошлись два характера. У самого характер фаната — ведь несколько лет в Грозном играл, а там во время матчей такая атмосфера, что и не захочешь — зубами мяч у соперника выцарапаешь. Но такого одержимого футболом фанатика еще не видел. Характер порывистый, дерганый. Первое время даже страшно стало: у мальчишки глаза горят — так хочет играть. Но как сказать ему, что нет в школе группы для таких маленьких? Ведь набор тогда осуществлялся только с двенадцати лет.
Пообещал тренер Ольге Семеновне не упускать сына из поля зрения. Иногда заходил во двор, где жили Газзаевы (благо свой дом был недалеко), учил Валеру жонглировать мячом, назначал пробежки, комплексы гимнастических и акробатических упражнений. И когда мальчишке исполнилось двенадцать, зачислил его в школу.
Запомнился Валере не сам факт зачисления, а то, как получил настоящую футбольную форму, новую, «с иголочки» — ** ведь для любого мальчишки с Турханы это было предметом почти несбыточных мечтаний. Приехав домой, несколько раз тайком от всех примерял ее перед зеркалом, а на ночь положил на стул у изголовья. До глубокой ночи, пока не уснул, косился на свое бесценное сокровище.