…Не так было у Федора с Наташей. Их любовь перестала быть тайной гораздо раньше, чем сами они признались в ней друг другу. Все откровенно любовались счастливой парой и ласковыми шутками и прозрачными намеками дружески узаконили то, что долго еще могло терзать сомнениями влюбленные сердца.
Наконец путешественники достигли пункта, еще в Москве отмеченного на карте крестиком. Здесь Виклинг должен был покинуть друзей дня на два — на три, чтобы по поручению главка посетить новый завод, где ему предстояло принять только что установленное электрооборудование. Завод, по сведениям Виклинга, находился километрах в пяти от реки. Друзья решили разбить лагерь на берегу и использовать эту остановку, чтобы побродить по окрестностям и отремонтировать «плавучий дом», который начал где-то в «трюме» протекать.
Место, выбранное для стоянки, оказалось исключительно удачным. Высокие пирамидальные горы обступали широкий разлив реки с трех сторон. Из подточенных водой скал на узкую ленту пологого берега в нескольких местах били мощные родники ледяной воды, образующие небольшие кристально-прозрачные озерца, ручьями переливающиеся в реку. С одной стороны скалистая гряда внезапно обрывалась, и живописная долина, покрытая лиственным лесом, подходила к самому берегу.
Тут и был устроен лагерь. На противоположном берегу видны были сооружения сплавного пункта. Он жил своей обычной, напряженной жизнью, спеша вовремя закончить летний план. Там сновали люди с баграми, пыхтели плотовязалки, поверхность реки у берега была покрыта темной кожурой ожидающих отправки плотов. А тут, у лагеря, царило спокойствие, людей не было; тишина нарушалась только птичьими вскриками да журчаньем родниковой воды. Изредка от сплавного пункта отделялась лодка и кто-нибудь переправлялся на тихий берег, приставая у нижнего края долины, к дороге, ведущей от реки на юг.
По этой дороге на другой день рано утром ушел Виклинг.
Проводив его, друзья принялись за работу. «Плавучий дом» был вытащен на берег и поставлен на борт. Федор и Николай, набрав свежей смолы в лесу, конопатили паклей слабые места обшивки и заливали их расплавленной на костре смолой. Девушки занялись вещами: нужно было проветрить постельные принадлежности, просушить выстиранное белье. У палатки протянулись веревки с развешанными на них вещами, задымил костер под закопченным котелком, — лагерь принял уютный, обжитой вид. Друзья спешили окончить все необходимые работы, чтобы успеть на другой день заняться пополнением пищевых запасов; пролетающие то и дело стайки диких уток не давали покоя Федору, а лиственный лес оценивался Анной и Наташей в пять баллов по грибно-ягодной шкале.
Жаркий, безветренный день застыл над долиной. Солнце, казалось, застряло где-то у зенита и не могло сдвинуться с места. В такое время душно становится в лесу. Неподвижный воздух, насыщенный тяжелым дыханием растений, наполняется мглистой, сверкающей пыльцой, как кристаллами, выпадающими в ярко освещенной колбе.
Анна устала. Грибов было немного, пришлось долго ходить, чтобы набрать небольшую корзинку. Тело покрылось испариной, какие-то лесные соринки зло щекотали спину; захотелось домой, к воде, к свежей прохладе реки. Она повернула на запад и вышла из лесу. Перед ней простиралась большая открытая луговина, опаленная зноем. Это — та самая долинка, по которой ушел Альфред… Вот и дорога. Анна пошла по ней, направляясь к реке, но вскоре поравнялась с небольшой одинокой группой кустов, вытянувшейся слева вдоль дороги. И сразу нашелся предлог остановиться: надо перебрать грибы, они слежались, в корзину нападало много сору… Чтобы оказаться в тени, ей пришлось обойти кусты и прилечь в траву, к самому основанию зеленой ширмы — по ту сторону от дороги.
Ноги налились усталостью. Анна закрыла глаза, и сразу у нее приятно закружилась голова, как бывает перед самым наступлением сна…
Кругом в траве трещали кузнечики. Самый громкий из них через минуту зазвенел где-то в листве совсем над головой….
И если бы мимо по дороге проходил человек, ни за что не подумал бы он, что кто-нибудь скрывается за этой одинокой группкой из небольших, увядающих от засухи кустиков.
…Кругом вода. Она ласкает ноги. Но какой яркий свет! Небо слепит, вода отражает солнце, нельзя открыть глаза. Куда же идти? Где берег?
Анна пробует чуть-чуть приподнять веки… Нет, невозможно, свет ударяет острыми, колющими лучами. И не слышно никого кругом… Но вот вдали — голос. Николай!.. Он говорит тихо, будто сам с собой, но Анна слышит каждое слово. Николай!..
— Не надо кричать, Аня. Я все знаю. Сейчас я буду с тобой…