Проходит пять, семь минут. Ни звука за кустами. Неужели ушли? Анна лежит, по-прежнему не шевелясь, чувствуя, что тело ее окаменело от неподвижности. Вдруг громкий треск раздается над самой головой, на момент замирает сердце. Это кузнечик, потревоженный приходом людей, снова продолжает свою песню. Испуг сменяется вспышкой благодарности к этому кузнечику: он помогает ей — очевидно, люди ушли.
Анна осторожно поворачивает голову, смотрит сквозь траву и ветви на ту сторону. Потом поднимается медленно, на локтях, видит дорогу, уходящую к лесу, в сторону реки. Нет никого. Она осторожно встает, осматривает все открытое пространство, хватает корзинку и бежит на север, к лагерю.
Нет, не надо бежать, опасность миновала. Теперь роли переменились: судьба Виклинга в ее руках. Только бы не выдать себя раньше времени. Сейчас она встретится с ним, нужно быть по-прежнему ровной, тактичной, спокойной. Главное, спокойной. Она расскажет все одному только Николаю; и не сразу, надо выбрать удачный момент.
Узкая полоса леса у самого берега редеет; солнце, склоняющееся к западу, сверкает широкими бликами на поверхности реки.
Приятно пахнет дымком от лагеря.
Николай и Виклинг, уже переодевшийся, в майке и трусах, только что спустили на воду «плавучий дом». Они замечают Анну издали и приветствуют ее, высоко поднимая руки. Анна старается улыбаться, быть обыкновенной; но оба вдруг быстро подходят к ней, с тревогой вглядываются в ее лицо.
— Что-нибудь случилось, Аня?
— Что с вами, Анни?
«Ах, как глупо! Уже ошибка…» Ну, конечно, она не могла сразу оправиться после пережитого волнения; нужно было погулять еще часа два.
— А что? — спрашивает она, встречая настороженный, испытующий взгляд Виклинга. И снова вздымается волнение в груди. «Неужели он подозревает что-нибудь?»
— Вы очень бледны. С вами что-нибудь случилось в лесу?
— Я просто устала. Это от жары. Там было так душно!
— Смотрите, Анни, может быть, тепловой удар. Надо освежиться.
— Да, конечно, сейчас же в воду. Я мечтаю об этом уже давно.
Виклинг вдруг решительно берет инициативу в свои руки.
— Великолепно, Анни! Оставьте грибы, берите полотенце и садитесь сюда. — Он бросает в лодку большую охапку сена, заготовленного на берегу, и покрывает его одеялом. — Пожалуйста, экипаж готов. Сейчас я доставлю вас на замечательное для купанья место. А тут, у нашего берега, купаться нельзя: дно отвратительное, мелко, и вода почти стоячая.
— Зачем, Альфред, мне ведь нужно только окунуться, — слабо возражает Анна.
Остаться наедине с ним сейчас слишком страшное испытание. Отказаться решительно… Нет аргументов. Этим она выдала бы себя и погубила бы все дело. Нет, нельзя отказаться.
«Как бы захватить с собой и Николая?» — думает она, мучительно подыскивая предлог для этого. Но Виклинг как будто угадывает ее мысли.
— Нет, нет, Анни… Все равно вам нужно остыть перед купаньем. Давайте руку. Вот так. Отдыхайте. Можете кстати прочесть письмо, очевидно от Константина Александровича. А Николай пока что закончит приготовление обеда. Наташа с Федором ушли, а вам сейчас же после купанья нужно будет основательно поесть.
Он поспешно сталкивает лодку, садиться на корму и, загребая одним веслом, отъезжает от берега.
— Больше никому не было писем, Альфред?
— Нет, Анни, никому.
Она полулежит лицом к нему, почти на дне лодки, только голова ее возвышается над средней банкой. Берег удаляется. Николай машет ей рукой и отходит к палатке. Из кустов появляются Федор с ружьем и Наташа, поднимают над головой трофеи — двух уток — и что-то весело кричат Анне. Но она их не слышит.
«Писем больше нет», — настойчиво вертится в ее мозгу одна и та же фраза. Значит, сообщение Ныркина он решил оставить у себя, просто украл письмо, негодяй… Опасное положение! Сложная борьба идет в душе Анны. Ненависть к человеку, сидящему перед ней, притворяющемуся заботливым другом, то вскипает ключом, то затихает, заглушенная приливом необычайного хладнокровия.
Анна вскрывает конверт, и из письма отца на грудь ей падает небольшой листок, покрытый цифрами. «Копия радиограммы!» — радостно догадывается она и сразу же схватывает напряженный, колючий взгляд Виклинга, устремленный на листок. Ей хочется улыбнуться ему, прозевали, мол, опять «герр Виклинг», прав был этот Рено…
В конце письма приписка Ридана: «Посылаю копию радиограммы, полученной Ныркиным сегодня (он тоже посылает). Это на случай, если в вашем захолустье какое-нибудь из писем затеряется».
Виклинг взволнован. Это чувствуется по резким толчкам весла в его руках, по его затянувшемуся молчанию. Если он узнал цифры, он может предпринять сейчас что-нибудь… Сложив письмо, Анна прячет его в свой потайной карман и при этом немного вытаскивает оттуда револьвер, на всякий случай.