Николай, Наташа и Федор в этом отношении, можно сказать, прошли «академию». В жизни каждого из них было время, когда они думали, что обувь нужно носить только зимой. Ридан с самого раннего детства приучал Анну ходить босиком. А Альфред оказался полнейшим неучем. Друзья весело издевались над ним, когда он, наконец, решился разуться и, размахивая ботинками, заковылял по хрящеватому берегу.
Наконец Виклинг водворился на свое место, и «плавучий дом» тронулся в путь, покинув гостеприимный берег первой стоянки. Федор по-прежнему вел судно. Роль кормчего он решил первое время выполнять сам бессменно, так как видел, что поручить управление новичку небезопасно.
В самом деле, река обмелела, то и дело попадались стремительные перекаты, по которым лодка неслась со скоростью до четырех метров в секунду. Огромные камни, обросшие светло-зеленой тиной, словно какие-то подводные существа, проскальзывали мимо, почти у самой поверхности воды. Нужно было уметь вовремя заметить опасное место, уметь по характеру волны и водоворота заранее определить, как глубоко лежит камень, в случае нужды обойти его стороной.
А лодка при такой скорости течения плохо слушается рулевого. Весла подняты и неподвижны: было бы опасно ускорять движение.
Но вот кончается перекат, река становится шире, дно исчезает в зеленоватой глубине.
— Полный вперед! — командует капитан, и весла послушно опускаются в воду.
На веслах — Николай и Альфред. Девушки отдыхают после стряпни. Анна лежит на носу, низко склонившись над прозрачной водой, и с напряженным интересом смотрит в воду. Приятно кружится голова от этого, и кажется, что летишь с невероятной быстротой над неведомым миром, как во сне.
Федор установил порядок: двое отдыхают, двое гребут. Через каждые полчаса один из отдыхающих сменяет одного из гребцов. Все время меняется обстановка. Река, как змея, извивается между грядами гор, то сжимается ими в узких ущельях, и причудливые скалы нависают тогда над самым ее руслом, грозя свалиться на притихших путешественников, то разливается в плоских луговых низинах, разбрасывая чистые струи по песчаным отмелям.
Незаметно подкрадывается вечер. Снова начинаются поиски стоянки. Работы немало: нужно нарубить топлива для костра, приготовить обед, потом окончательно устроить постели, натянуть брезентовую крышу.
Наконец все сделано. Теплый вечер сменяется прохладной ночью. Лодка стоит у берега на мели, подальше от главной струи, чтобы случайный обрывок плота, разбившегося где-нибудь в верховьях о камни, не налетел и не сорвал ее с якоря. На берегу еще курятся головешки угасающего костра, поблескивают вспыхивающие светляки искр.
Усталые путешественники укрываются потеплее и засыпают здоровым, крепким сном, ощущая блаженство отдыха и приятный гуд в напоенных усталостью мускулах.
Первые два-три дня путешествия Николай переживал, как сон. После напряженной умственной жизни в течение многих лет, вся эта обстановка казалась ему нереальной.
А в то же время близость воды, земли, леса понемногу пробуждала в нем давно забытые ощущения детства. Он узнавал эти могучие запахи природы, ее тихие ночные шорохи, и движенья, и всплески, как после долгой разлуки люди узнают знакомый взгляд, знакомое пожатье руки.
Николай с необычайной остротой чувствовал это возвращение к природе, он как будто сбрасывал с себя тяжесть лет и снова обретал юность.
Однажды утром, едва путешественники тронулись в путь, покинув место ночевки в тихой излучине реки, вдали из-за поворота показался большой плот. Он быстро скользил около высокого правого берега по главной струе, где скалы, подступив к самому руслу, вступили в борьбу с водой, поворачивая непокорное течение влево, почти под прямым углом.
В этот угол несся плот. Узкий и длинный, связанный из толстых стволов уральских елей, он уже изогнулся дугой, потому что двое плотовщиков — один впереди, другой в хвосте плота, — увидев опасность, изо всей силы работали огромными веслами-рулями, стараясь отвести плот подальше от берега. Налегая всей тяжестью тела на длинное плечо рычага, каждый плотовщик поднимал рулевое весло из воды, бегом переводил его на другую сторону и, опустив лопасть в воду, снова плечом толкал тяжелую рукоять, упираясь босыми ногами в бревна. Но не такие силы нужны были, чтобы преодолеть инерцию разлетевшегося плота.
Беззвучно и страшно он ткнулся углом в выступ скалы. С лодки туристы видели, как свернулось переднее звено, как вставали вдруг торчком из воды и тяжело плюхались обратно бревна, как взмахнуло по воздуху рулевое древко и сломалось, как спичка, пополам. Передний гребец едва успел отскочить на соседнее, еще целое звено. Но и на нем уже лопались снасти. Освободившиеся от связи бревна переворачивались под тяжестью человека. Он упал, отчаянно торопясь выбраться из воды, чтобы бревна не сомкнулись и не раздавили его.
Все это продолжалось несколько секунд.
— Вперед! Скорей! — крикнул Федор, направляя лодку к плоту. — Николай, на нос!
Анна и Альфред налегли на весла.
Ловко лавируя между бревнами, уже миновавшими предательскую скалу, Федор подвел лодку к барахтавшемуся в воде плотовщику. Николай схватил его за шиворот и, легко подняв из воды, втащил в лодку.
Бледный, обессилевший, наглотавшийся воды парень долго не мог выговорить ни слова. Николай раздел его, накрыл одеялом, выжал мокрую одежду и развесил на дуге «плавучего дома».
— В первый раз, что ли, ведете плот? — спросил он, когда тот немного успокоился.
Парень с досадой тряхнул мокрой головой.
— Какое в первый! Я эту Уфимку наизусть знаю. Это все камень. Раньше его тут не было, должно быть, только что свалился.
Николай поднял глаза на правый берег. Огромные каменные глыбы громоздились одна на другую, покрытые толстым ковром светлого мха. На глыбах этих и между ними росли деревья.
Федор причалил к хвосту плота. Больше половины его уцелело. Второй плотовщик, коренастый и рыжебородый, видя, что товарищ не нуждается в его помощи, продолжал свою работу и уже уводил плот с опасной струи на спокойное течение к левому берегу.
— Причаливать будешь? — спросил Федор, зная, что без переднего руля нельзя двигаться дальше, не рискуя снова налететь на скалу.
— Причаливать, — мрачно ответил плотовщик.
— Давай конец. — Федор подхватил веслом брошенную в воду петлю каната.
Выйдя на пологий берег, мужчины подтянули огромный плот и закрепили канат. Рыжебородый подошел по воде к лодке, где сидел его товарищ, и спросил:
— Ну как, цел?
— Цел-то цел, — ответил тот, — только теперь, пожалуй, обгонят нас. Вот те и ударники! Эх, камень проклятый, все дело испортил! Ведь не было его раньше.
— Верно, не было, камень новый… Как сказать, — добавил рыжий, загадочно глядя вверх по течению, — может, и не обгонят. Василию до нас часа три ходу.
Парень, пошатываясь, вышел на берег. Силы быстро возвращались к нему.
— Собирать лес надо, а то и в сутки не переловишь.
Они взяли снасти, багры, уложили все это в легкую лодочку, привязанную у кормы плота, и отправились на ней ловить уплывшие бревна.
Федор многозначительно посмотрел на Николая.
— Понял?
— Ясно. У них, очевидно, соревнование — кто скорей доставит плот и, конечно, в целости.
— Да. И за ними следом идет плот какого-то Василия, который через три часа должен быть тут. Но в три часа им, пожалуй, не управиться с бревнами… Поэтому…
— Поэтому, — усмехнулся Виклинг, — рыжий надеется на то, что этот Василий разобьет себе нос о тот самый камень. Вот вам и ударники!
— Смешного тут мало, — нахмурилась Анна.
— Не думаю, чтобы у нас были основания подозревать их в таком преступлении против товарищей, — продолжал Федор. — Поэтому нам следует помочь им собрать лес.
— Правильно! — одобрили девушки.
Виклинг смотрел недоуменно. Ему казалось, что старший плотовщик, — явный жулик.
— Это будет прекрасная гимнастика для ваших мускулов, — весело съязвил Николай.
Через несколько минут плотовщики вернулись, медленно буксируя за собой первую партию бревен. Они, видно, очень устали, были молчаливы и мрачны. Предложение Федора несколько оживило их. Рыжий подошел, хлюпая мокрыми «поршнями», к «капитану» и сказал: