— Есть проблемы, первый капитан? — спросил Хорус офицера Кровавых Ангелов.
Худое серьезное лицо Ралдорона под роскошной гривой светлых волос было непроницаемо.
— Дело легиона, милорд, — сказал он. — Требующее личного внимания моего повелителя.
Сангвиний устремил на своего капитана тяжелый взгляд. Ралдорон был одним из наиболее доверенных людей и командиром элитной ветеранской роты, заслужившим множество почестей за десятилетия войны во имя Императора. Он являлся советником примарха и носил новый почетный титул «магистр ордена», выполняя роль, схожую с той, которую играли воины Морниваля в легионе Лунных Волков. Первый капитан не слыл импульсивным человеком, так что столь беспардонное вмешательство в беседу примархов само по себе становилось причиной для беспокойства.
— Говори, Рал.
Последовала короткая пауза, такая крошечная, что лишь тот, кто знал капитана Ралдорона так же хорошо, как его повелитель, уловил бы ее. Но она была достаточной, чтобы указать на наличие проблемы.
— Один из наших братьев был… потерян, повелитель.
Сангвиний почувствовал, как его лицо застывает, превращается в маску, словно в вены проник холод.
— Брат, прошу извинить меня.
Ангел не услышал ответа Хоруса, он уже уходил, следуя за Ралдороном сквозь пелену дыма, клубившегося над потемневшей пустыней.
Они молчали и когда шли, и когда ехали в «Лендспидере», который Ралдорон взял для передвижения по району боевых действий. Сангвиний ушел в себя и приготовился к худшему, пока первый капитан пилотировал машину над восточным флангом поля битвы. Они мчались на предельно низкой высоте, ныряя в неглубокие впадины, огибая руины башен восхваления и обвалившиеся стены. Когда гравитационные двигатели сбросили обороты у места назначения, примарх увидел, что ситуация выглядит именно так, как ему хотелось. Великолепный организатор, Ралдорон проследил за тем, чтобы обширный район был оцеплен. Легионеры в кордоне диаметром в несколько сотен метров стояли спиной к охраняемому объекту. Ни один не поднял головы, когда над ними пролетел спидер и сел во внутреннем дворе разбомбленной часовни сопереживания.
— Там, — мрачные слова Ралдорона, кивнувшего в сторону развалин, раздались сквозь тихий гул работающих на холостом ходу двигателей. — Я изолировал его, как только понял, что с ним.
Пока они шли к обвалившемуся зданию, Сангвиний почувствовал, как холод в крови распространяется по рукам. Стены наклонились вправо, а потолок рухнул, из-за чего овальная церковь почти погрузилась в песок. Вторая, меньшая группа легионеров стояла возле входа. Эти воины были из числа почетной стражи Ралдорона. Они тоже стояли спиной к охраняемой зоне и не отреагировали на присутствие своего примарха.
— Его имя?
— Алотрос, — сказал Ралдорон. — Отличный послужной список. Из сто одиннадцатой роты капитана Тагаса.
— Что знает Тагас? — спросил Сангвиний.
— Что брат Алотрос мертв, милорд, — из темного проема появилась фигура в золотом доспехе и отдала честь. Строгое выражение лица Азкаэллона было красноречивее любых слов. — Убит ксеносами, испарился при взрыве. Благородная смерть. — Сангвинарный гвардеец умышленно встал перед своим командиром, бросив сердитый взгляд на Ралдорона. — Тебе не следовало приводить повелителя сюда.
Ралдорон хотел было ответить, но примарх перебил его:
— Это решать не тебе, командир гвардии.
Азкаэллон слегка побледнел из-за силы в твердом спокойном тоне Сангвиния.
— А теперь отойди.
Азкаэллон подчинился, но не промолчал.
— С этим должны разобраться мы, господин. Тихо.
— Тихо? — повторил примарх, его тон вдруг стал сухим. — Нет, мой сын. Ни один Кровавый Ангел никогда не умрет в тишине.
Воздух в разрушенном храме ксеносов был пропитан резким металлическим запахом свежей крови. Сангвиний облизал губы, не сумев удержать инстинктивной реакции. Его омофагическая мембрана различила все группы человеческой крови, определяя их так же легко, как винодел распознает возраст вина и состав букета. Здесь пролилась и кровь ксеносов — среди прочих присутствовал едкий запах нефилимов.
Примарх обнаружил, что золотые ботинки его доспеха всколыхнули небольшое озеро темной жидкости, которое образовалось в темном нефе часовни. Здесь было очень много мертвых, рассаженных вдоль стен помещения, словно зрители на театральной постановке. Среди руин валялись обломки артефактов нейротехнологии нефилимов — приемники синапсов, эмпатические матрицы и тому подобное. Но здесь не было признаков насилия, следов битвы, которая кипела весь этот день. Нет, это зрелище напоминало не войну, но резню.