Глава 15
Беспомощность
Доктор говорил: то–то и то–то указывает, что у вас внутри то–то и то–то; но если это не подтвердится по исследованиям того–то и того–то, то у вас надо предположить то–то и то–то. Если же предположить то–то, тогда… и т. д. Для Ивана Ильича был важен только один вопрос: опасно ли его положение или нет ? Но доктор игнорировал этот неуместный вопрос.
Доктор Курт Рихтер, исследователь из университета Джона Хопкинса, провел достаточно жестокий эксперимент с двумя крысами. Он поместил первую крысу в сосуд с теплой водой и стал за ней наблюдать. Крысы хорошо плавают, и зверек, пытаясь удержаться на поверхности, барахтался в течение шестидесяти часов. Потом крыса окончательно выдохлась и утонула.
Вторую крысу доктор сначала взял в руки и крепко держал между ладонями, пока она не перестала сопротивляться. После этого ее тоже пустил в сосуд с водой. Вторая крыса повела себя по–другому: она немного побарахталась и тихо пошла на дно. Рихтер объяснил это тем, что она сдалась. После тщетных попыток выбраться из рук ученого, крыса смирилась с безнадежностью — она была готова к смерти еще до того, как попала в воду. Можно сказать, что вторая крыса погибла сразу, потому что уверовала в свою беспомощность.
Эксперименты показывают, что чувство беспомощности, так же как и страх, вызывает физиологические изменения. Две группы крыс подвергали одинаковому воздействию электротока (напряжение не представляло опасности для жизни). В клетке у первой группы стоял пульт управления, и зверьки быстро научились отключать ток с помощью рычажка. У второй группы рычажка не было, и они не могли контролировать неприятные воздействия. Через какое–то время крысы второй группы стали болеть — их иммунная система дала сбой. Оказалось, что постоянный стресс привел к изменениями в крови, которые и вызвали общее ослабление организма.
Опыты с людьми подтвердили: чувство беспомощности не только создает определенный психологический настрой, но и меняет реальное восприятие боли. Оказывается, если отвлекать внимание человека от боли, то болевой порог можно повысить примерно на сорок пять процентов. Во время экспериментов добровольцы подвергались тепловому воздействию. При этом ассистенты отвлекали внимание испытуемых — звонили в колокольчик, дотрагивались до руки, читали вслух приключенческий роман или просили их считать вслух. Выяснилось следующее: чтобы «занятые» добровольцы ощутили боль, нужна более высокая температура воздействия. Экспериментаторы с изумлением наблюдали, как у людей образуются легкие ожоги, в то время как те, ничего не замечая, с увлечением считают от пятидесяти до одного. С другой стороны, когда испытуемым нечем было заняться, кроме своих мыслей (что и происходит в больницах), то они начинали чувствовать боль при более низких температурах.
Потеря своего места в жизни
Члены группы «Ни дня напрасно» говорили о состоянии, которое называли синдромом преждевременной смерти. Фактически речь шла о крайней степени беспомощности. Подобное состояние развивается, когда обеспокоенные родные и друзья из лучших побуждений стараются облегчить последние месяцы жизни больного. Все начинается с простого: «Нет, нет, не надо. Я знаю, ты всегда выносила мусор, но в твоем состоянии — этого делать нельзя! Я все сделаю сам». «Тебе не стоит заниматься проверкой счетов — ты только разволнуешься. Я возьму это на себя». «Тебе лучше остаться дома. У тебя слабый иммунитет».
Постепенно у человека отбирают все, что составляло его жизнь. Он теряет свое место в ней. Мать убеждает незамужнюю дочь продать дом и переехать жить к родителям. Дочь так и поступает, но вскоре видит, что в обмен на помощь утратила свою независимость. Чувство собственной значимости и ценности, из–за болезни и так пошатнувшееся, размывается еще больше. Один человек рассказал мне: «Всю жизнь я видел результаты своих трудов: в школе мне ставили отметки, на работе я получал поощрения от начальства, в спорте мои достижения оценивал тренер. А сейчас у меня нет критериев, чтобы оценить свои успехи. Никому от меня ничего не надо — если я что–то и делаю, то только для себя».
Бывают периоды, когда тяжелобольной человек полностью зависит от окружающих. Как я понял из разговоров участников группы, близкие люди из самых благих побуждений готовы лишить больного всех тех занятий, которые лежат в основе его самооценки.
Вот что говорит врач Эрик Кассел, автор широко известных книг «Природа страдания» и «Цели медицины»: «С моей точки зрения, хуже всего на больных сказывается утрата контроля над собственной жизнью».
Больных людей всегда волнует, смогут ли они сохранить свое место в жизни. Им нередко приходится бросать работу, болезнь и лечение отбирают силы, все труднее становится выполнять привычные действия. Но, как и всем нам, больным крайне важно осознавать, что их присутствие в этой жизни что–то значит, что без них в ней что–то может нарушиться. Например, что если они не будут сами следить за состоянием своего банковского счета, то финансы придут в беспорядок. Близким людям следует проявить особую мудрость, чтобы, оказывая помощь, не обделять самих больных.
Для больных людей проблема «своего места в жизни» сильно осложняется: в современном обществе им нет места. Общество старается убрать страдальцев с глаз долой, спрятать их за стенами больниц и интернатов. Больные лежат в кроватях, не имея возможности занять себя хоть чем–то: им дозволено лишь переключать программы телевизора. Окружающие диктуют им распорядок дня: медсестра будит по утрам, больничная кухня определяет приемы пищи, посетители приходят, когда выдастся время, санитарка выключает свет, когда пора спать. (Больные, которых навещают часто, просят знакомых заранее сообщать о своем визите. Это дает им ощущение выбора.)
Исследовав отделы открыток, я выяснил: существует несколько видов открыток, адресованных больным. Есть сентиментальные открытки с изображением цветов и слащавыми четверостишьями. Есть — с претензией на остроумие, где перечисляются всевозможные увеселения, которых лишен незадачливый больной. Есть серьезные, с выражением искреннего сочувствия. Есть забавные, искусно оформленные карикатуристами. Но суть всех этих посланий одна — пожелание выздороветь.
Беру открытку «Скорее поправляйся!». Раскрываю, а внутри надпись: «А то кто–нибудь займет твое рабочее место». А вот другая: «Все надеются, что ты скоро будешь в форме. Но только не я», а внутри: «Я надеюсь, что ты уже в форме!» С одной открытки бегемот, лежащий на больничной койке, заявляет: «Сейчас не время болеть — скоро выходные». Что же меня смущает в этих искренних пожеланиях здоровья? В них сквозит некий подтекст: Ты вышел из строя, пользы от тебя нет. Ты не вписываешься в жизнь — не можешь работать и получать от жизни удовольствие. Вот когда ты поправишься, мы примем тебя обратно.
Мои друзья из группы «Ни дня напрасно», ни один из которых уже не вернется к нормальной жизни, открыли мне глаза на то, как ранит их безобидная с виду открыточка: она утверждает человека в ощущении собственной никчемности.
Иногда мне хочется разработать собственную серию открыток для больных. У меня даже есть замысел для первого экземпляра. На обложке будет огромное слово «ПОЗДРАВЛЯЮ!!!» может быть на фоне салюта. А внутри надпись: «Девяносто восемь триллионов клеток твоего тела продолжают работать без сбоя».
Я бы нашел, как подчеркнуть, что больной — достойная личность, у которой возникли проблемы с некоторыми участками тела. Мне кажется, что придумывая такие надписи, я смогу избавиться от своей привычки мысленно навешивать на людей ярлыки — «больной», «немощный». Ведь этим я лишь усложняю их жизнь и мешаю им бороться за собственную полноценность.
Обращаясь к немецким диаконисам, которые работают с инвалидами, видный германский богослов Юрген Мольтман с осуждением высказался о том, что современное общество привыкло делить людей на здоровых и в чем–то ущербных. В действительности таких понятий как жизнь полноценная или неполноценная нет. Просто в обществе жизненные стандарты определяются здоровыми людьми, и это обрекает тех, кто в эти стандарты не вписывается, носить клеймо «неполноценный». Что такое здоровье? Современное общество называет здоровьем способность работать и способность получать удовольствие от жизни. Однако, по словам Мольтмана, «истинное здоровье — это нечто другое. Истинное здоровье предполагает наличие силы жить, силы страдать и силы умирать. Здоровье — это сила духа, необходимая, чтобы справляться с различными состояниями моего тела. В этом смысле каждый человек имеет ограничения и является неполноценным, слабым и уязвимым».